— Вижу его иногда.
— Выходит, он живет неподалеку? — спросил Ребус.
— В Келсо, так мне кажется…
Еще один городишко. Остановившись на минуту под полуденным солнцем, Ребус вдруг задался вопросом: почему кровь так быстро бежит по его жилам? И сам ответил: у него есть работа. Обычная, кропотливая полицейская работа — но для него она все равно что праздник. Тут он заметил, что стоит возле паба, но паб, как ему показалось, выглядел совсем негостеприимно.
Это заведение можно было назвать пабом с куда большим основанием, нежели «Баранью голову». Пол, застеленный выцветшим красным линолеумом и сплошь покрытый ожогами от непотушенных окурков. Потертая доска для дартса, в которую целились два изрядно нагрузившихся алкоголем игрока. Троица пенсионеров в кепках, сидящая за угловым столиком и стучащая костяшками домино. И все это в густых клубах сигаретного дыма. Экран телевизора словно исходил кровью; и даже стоя здесь, в нескольких шагах от входной двери, Ребус был готов держать пари, что вода давно уже не поступает в сливной бачок в туалете. Он чувствовал отвращение к этому месту, хотя понимал, что местечко такого рода как нельзя лучше подходит для таких клиентов, как Гест. Проблема была в том, что его расспросы вряд ли будут здесь встречены доброжелательными улыбками. Бармен с носом, похожим на помятый помидор, и типичным лицом пьяницы, покрытым рубцами и шрамами, о причинах появления которых можно было без труда догадаться, был словно создан для того, чтобы заправлять здесь. Ребус знал, что и на его собственном лице можно найти следы боевых подвигов. Скроив зверскую мину, он подошел к стойке.
— Пинту крепкого. — Заказать полпинты в таком заведении было бы противоестественно. — Дункан на днях не заглядывал? — спросил он бармена, доставая из кармана сигареты.
— Кто?
— Дункан Баркли.
— Никогда про такого не слышал. А он во что-то вляпался?
— Да нет. — Поняв, что его раскусили, он добавил: — Я инспектор уголовной полиции.
— Неужели?
— И мне надо задать Дункану пару вопросов.
— Он здесь больше не живет.
— Перебрался в Келсо, так?
Бармен пожал плечами.
— А к кому из этих пьяниц он захаживает? Бармен старательно отводил взгляд в сторону.
— Смотри на меня, — приказал Ребус, — и отвечай, раз уж я вынужден копаться в этом дерьме. Делай что тебе говорят!
Ножки стульев громко скрипнули по полу — три долгожителя поднялись на ноги. Ребус повернул голову в их сторону.
— Играете? — спросил он с улыбкой. — А я вот, между прочим, расследую три убийства. — Улыбка сошла с его лица, и он поднял руку с тремя растопыренными пальцами. — Если не хотите, чтобы я и вас прощупал, сядьте. — Он замолчал, дожидаясь, пока они снова усядутся на стулья. — Умные ребята, — похвалил он их и, обернувшись к бармену, спросил: — Так где в Келсо я могу его найти?
— Вам бы спросить Дебби, — пробормотал бармен. — У них отношения.
— А где найти Дебби?
— По субботам она работает в бакалейной лавочке.
Ребус, сделав довольное лицо, достал из кармана фотографию Тревора Геста.
— Как я слышал, — сказал бармен, глядя на фото, — он уже давно отвалил отсюда обратно на юг.
— Это был ложный слух — он двинул в Эдинбург. Помнишь, как его звали?
— Он просил называть его Умный Тревор, а почему, не знаю.
Наверное, по песне Иэна Дьюри, подумал Ребус и спросил:
— Он заходил сюда?
— Недолго — я запретил ему здесь появляться, уж больно драчлив был.
— Но жил-то он в городе?
Бармен покачал головой.
— Мне кажется, он жил в Келсо, — ответил он и закивал более уверенно. — Точно, в Келсо.
Выходит, копам в Ньюкасле Гест врал. У Ребуса появились нехорошие предчувствия. Он вышел из паба, не расплатившись и посчитав, что именно так следует поступить.
Через несколько минут на свежем воздухе Ребус почувствовал облегчение. Он направился в бакалейную лавочку к девушке по имени Дебби, которая работает по субботам. Дебби сразу поняла, что он все знает. Начала было выкручиваться, но он поднял вверх ладонь, и она осеклась на полуслове. Ребус перегнулся через прилавок и, постучав по нему костяшками пальцев, медленно сказал:
— Итак, что вы можете сообщить о Дункане Баркли? Я могу выслушать вас либо здесь, либо в полицейском участке в Эдинбурге — решайте сами.
Девушка так густо покраснела, что Ребус испугался, как бы она вдруг не лопнула, как воздушный шарик.
— Он живет в доме на Карлингноуз-лейн.
— В Келсо?
Сделав над собой усилие, она кивнула. И прижала ладонь ко лбу, словно почувствовав головокружение.
— Но все время от восхода до заката он обычно проводит в лесу.
— В лесу?
— В лесу, который за домом.
В лесу… Что им говорила доктор Гилри? Лес может оказаться важным фактором.
— И как давно вы его знаете, Дебби?
— Три… вернее, уже четыре года.
— Он старше вас?
— Да, ему уже двадцать два, — подтвердила она.
— А вам?… Шестнадцать или семнадцать?
— Скоро будет девятнадцать.
— Вы с ним живете?
Неудачный вопрос: румянец стал еще более ярким.
— Мы просто друзья… Даже видимся в последнее время редко.
— А чем он занимается?
— Резьбой по дереву — вазы для фруктов и все такое. Продает их в Эдинбурге.
— Артистичная натура, да? Хорошие руки?
— Да просто золотые.
— И прекрасные острые инструменты?
Она уже открыла рот, собираясь ответить, но вдруг осеклась.
— Он ничего не сделал! — закричала она.
— А разве я его в чем-нибудь обвинил? — спросил Ребус, придавая голосу удивленно-обиженные интонации. — Что навело вас на подобные мысли?
— Он вам не доверяет.
— Мне? — удивился Ребус.
— Всем вам!
— У него что, уже были неприятности с законом?
Она помотала головой.
— Вы не поняли, — негромко сказала она. На ее глазах выступили слезы. — Он сказал, что вы не…
— Дебби?
Она громко зарыдала и, откинув створку прилавка, рванулась в зал. Ребус раскинул руки, пытаясь преградить ей дорогу.
Но она проскользнула под его рукой, а когда он повернулся, то увидел ее уже у дверей. В следующее мгновение девушка распахнула дверь с такой силой, что колокольчики залились истерическим звоном.
