негодник!
Но Сашки уже и след простыл. Сони заулыбалась и посмотрела на недоумевающую Мэри.
— Мэри, скоро ты освоишься со здешними порядками, — засмеялась Сони.
Но Мэри все еще не могла прийти в себя от удивления происходящим, поэтому успокоившись, Сони продолжила:
— Видишь-ли, Камал и Саша многое прошли вместе — и огонь, и воду. Все эти люди, что проживают с нами, Джек, охранники, они непосредственно тесно связаны друг с другом. Их преданность к Камалу неоспорима, он их ценит и доверяет каждому. Со временем, их отношения переросли в дружбу. Поэтому они все, как братья, — Сони погладила по плечу Мэри, — скоро ты освоишься, не переживай.
— Да, конечно, — Мэри покорно опустила голову.
Они еще недолго просидели в кабинете, завершая обсуждения по насущным домашним делам. После чего Сони решила связаться с Еленой и восстановиться на прежнее место работы, не желая сидеть в декретном отпуске, так как невыносимо больно было сидеть взаперти, ведь в душе еще бушевали противоречивые чувства и воспоминания прошедших недель. Лишь работой она могла отвлечь свои грустные мысли о том, что произошло между ней и Камалом, и что в итоге их ждет в дальнейшем от этого шаткого перемирия.
* * *
Запланированный вечер прошел успешно, Камал приготовил свое знаменитое барбекю, а также ребята пожарили шашлыки, Сони с Джеком настругали салатов, даже Мэри внесла свою лепту и приготовила пудинг. Сашка взял на себя все организаторские обязанности, доставил летники, заказал официантов, натянули тент во дворе рядом с парком и теннисным кортом, так как стоял прохладный осенний день, на случай дождя для перестраховки. Однако день на удивление оказался теплым, а за ним и вечер благоухал ароматами осени, опавшей листвы, не предвещая дождливой погоды. Все веселились, пели, танцевали до двух ночи, но Сони с детьми и Мэри покинула веселую компанию намного раньше, ссылаясь на то, что им нужно уложить детей спать.
Камал старательно избегал Сони, и она вторила ему, не желая встречаться с ним, ведь при встрече с Камалом, а в особенности, когда пересекалась глазами с его испытующим взглядом, Сони не находила себе места. И поэтому нашла возможность покинуть гостей и уединиться.
Однако, перед этим к Сони неожиданно подошел Николя, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на неё исподлобья. Как нашкодивший ребенок, он то поднимал взор на неё, то стыдливо опускал его, бессвязно бормоча себе под нос:
— Сони, я хотел бы извиниться… я… пойми… ты должна понять, я был вынужден… я считал…
Сони внимательно слушала его, не проявляя никаких эмоций, несмотря на то, что в тот день в больнице, когда он ворвался в палату со своими требованиями, она испытала жгучую несправедливость с его стороны по отношению к себе. Затем, улыбнулась ему своей самой обворожительной улыбкой и прикоснулась к его руке.
— Ты слишком предан Камалу. Я тебя понимаю, Николя, — Сони в дружелюбном жесте накрыла его ладонь своей.
И Николя встревоженно поднял свой взор.
— Я был не прав… и корю себя за то, что мог усомнится в тебе… но, Дони… пойми, Камал имел право знать о сыне…
— Ты прав, Николя. Я поступила опрометчиво, — сокрушённо вздыхая, Сони опустила взор.
Да, Николя в тот день отказался протянуть ей руку помощи!
Да, он настоял на своем и, возможно, был груб!
Да, Сони была уязвлена до глубины души его жестким требованиям!
Но она понимала его и не держала на него обиду.
Ведь он поступил по зову сердца, по долгу чести и совести, как понимал сам узы дружбы!
И Сони не винила его за это. Она не желала ставить Николя в неловкое положение, опускаться до унижения в поисках оправданий и извинений. Поэтому она просто обняла его.
— Благодарю тебя, Николя, за твою верность, искренность, душевность. Твою бесхитростную открытость. Камалу повезло иметь такого преданного друга. И для меня нет большей ценности, чем твоя дружба, твоя доброжелательность. Давай забудем всё, что было в Лондоне?!
От этого её жеста, полного сердечности, Николя обомлел. Он с покаянием вглядывался в её глаза и смог лишь прохрипеть:
— Хорошо.
Сони искренне улыбнулась ему и удалилась. А он обескураженно провел пятерней по волосам и проводил её взглядом, пока она не исчезла из виду.
— О чём вы с ней так мило беседовали?
Внезапно он услышал вопрос Камала, в голосе которого прозвучали лёгкие нотки ревности. Но Николя никак не отреагировал. Он лишь продолжал всматриваться в темноту, где растворилась последняя тень этой бесхитростной феи. А как еще он мог назвать её?! Если душа Сони ни на минуту не омрачалась мерзкими клещами обиды и ненависти. Любовь и прощение излучались всеми фибрами её души. И Николя тяжело вздохнул, прежде чем ответить Камалу:
— Я извинился перед ней за то, что осмелился усомниться в её порядочности.
И затем лишь взглянул прямо в глаза Камалу, который облегчённо вздохнул и улыбнулся.
— Никогда! Слышишь, никогда больше не позволю себе усомниться в ней! — твердо заявил Николя, — А ты, прости, друг, но ты недостоин её!
Камал потрясённый его откровенной смелостью заявлять это, ухмыльнулся беззлобно и ничего не ответил. И Николя продолжил:
— Ты сломал ей крылья! Но даже так, она пытается взлететь. И заметь, при этом, она не села на метлу, как ведьма.
Николя развернулся и пошагал прочь.
А Камал ошеломлённо проводил его взглядом.
В последующие дни Камал с Сони избегали друг друга, находя различные отговорки. Дни тянулись за днями, время шло, медленно нарочито угнетая их разлукой, раздирая сердце душевными страданиями. Его — отсутствием внимания супруги, которая искренне верила в его предательство и подлость. Её — душераздирающей болью за его лицемерие и лицедейство. Ведь каждый раз, когда ненароком встречались их взгляды, она читала в них любовь и нежность, в искренность, которых она уже никак не могла поверить. В редкие моменты, когда им случалось пересечься за ужином, либо случайно увидеться спозаранку, перед завтраком, всегда находился повод, который мог бы их отвлечь от разговора друг с другом. Понимая, какую боль причиняет ей Камал своим присутствием, он использовал любую возможность, чтобы подольше задержаться на работе, а то и вовсе не возвращаться домой, пользуясь мини-командировками на день или два.
Он также загружал себя работой, чтобы не думать постоянно о ней, осознание того, что она рядом и не принадлежит ему телом и душой, угнетало его с каждым днем все больше и больше. Он задыхался от её стеклянного взгляда, в нем не было ничего, пустота, кромешная пустота, полное безразличие. Ни любви, ни
