из послушников в белых развевающихся одеждах проходил мимо. Ломаные тени скользили по холодным камням, и Айно подумала, что вот также ее мрачные тени вышли на поверхность из внутреннего леса, чтобы явить себя свету.
Просторная пещера располагалась сразу за домом Светорожденного, скрывая ее от посторонних глаз. Сиджа пояснил, что здесь происходят обряды посвящения во внутренний круг, а это значило — доступ к высшему знанию.
В центре гулкого грота кольцом были установлены чадящие факелы, а внутри стоял странный крест с кругом, подобный которому Айно видела в Обители Рассвета. Несколько послушников в белых одеждах неподвижно замерли за границей факелов. В центре стояли двое, но их лица были скрыты капюшонами, а один из них держал в руке какой-то длинный предмет. Айно и сама была облачена в белые одежды, хотя не чувствовала себя достойной их. Но Учитель сказал, что она помогла разоблачить заговор, и теперь достойна войти во внутренний круг.
Кто-то аккуратно тронул Айно за локоть. Она обернулась и увидела улыбающегося Сиджу.
— Поздравляю, сестра! — торжественно шепнул он. — Ты единственная из новеньких, кто допущен к посвящению!
Айно неуверенно улыбнулась ему. Достойна ли она этой чести?
В центр круга, опираясь на руку послушника, вошел Светорожденный. Айно подумала, что тьма нисколько не мешает ему, ведь он незряч. А слепота не мешает ему вести паству к свету, который видит только он.
Светорожденный безошибочно определил местонахождение Айно и указал на нее рукой. Сиджа легонько подтолкнул Айно вперед.
— Помни, сестра — ты можешь спасти миллионы! — шепнул ей вслед Сиджа. Его глаза сияли.
Айно сделала несколько робких шагов. Светорожденный добродушно улыбнулся ей, и она вошла в круг факелов.
— Добро пожаловать во внутренний круг! — эхо голоса Учителя гулко разнеслось под сводами грота. — Тебе осталось пройти последнее испытание — Пхоа.
Что-то в сознании Айно тревогой отозвалось на это слово. Словно вода в котле, поставленном на медленный огонь, внутри начало закипать медленное чувство тревоги. На миг перед внутренним взором появилась Лена с перевязанным запястьем, лежащая на больничной кушетке и твердящая сквозь сон: «Пхоа… ты должна совершить Пхоа…»
Но кто она — Айно — такая, чтобы подвергать сомнению слова Учителя?
— Те, кто хотели очернить мое учение, использовали Пхоа для своих целей. Ты же пройдешь ритуал во имя света и любви.
— Что мне нужно сделать? — спросила Айно.
— Пхоа — это очищение кармы, сестра моя, — склонил голову Светорожденный. — Ты много грешила. Тебе нужно очиститься, и помочь очиститься мирянам.
Сзади послышался негромкий шепот Сиджи:
— Только Светорожденный может проводить ритуал Пхоа, а также его самые верные ученики.
— Что это за ритуал?
— Тот, кто проводит ритуал, забирает негативную карму выбранного человека с помощью ритуального убийства. Для этого сам проводник ритуала должен быть чист и наделен такой способностью. Твоя душа не достаточно чиста, но этим ритуалом ты искупишь карму.
Светорожденный взмахнул рукой, свет факелов дрогнул, и раненые тени заметались по стенам пещеры. Тревога внутри Айно распирала грудь, словно кипящая вода в котле, плотно накрытом тяжелой крышкой. Горячий пар накапливался внутри, и если ничего не сделать — он разорвет котел.
Один из послушников выдвинулся вперед, и в его руке Айно заметила клеймо на длинной ручке. Он поднес его к факелу.
— Такой послушник отмечается особым знаком, позволяющим проводить ритуал, — спокойно сказал Светорожденный. Айно ощутила, как тело начинает потряхивать мелкая дрожь. Кто-то внутри уже бил в набат, кричал «Беги!». Она рефлекторно сделала шаг назад, но крепки руки внезапно схватили ее со всех сторон. Над самым ухом прозвучал горячий шепот Сиджи:
— Сестра, держись, мы с тобой!
Клеймо в руках послушника раскалилось до красна.
— Твой разум сопротивляется, хочет вновь сбежать во тьму, потому что свет режет глаза, — сказал Светорожденный. Послушник с клеймом двинулся к Айно. — Но теперь твой внутренний свет пробудится!
Айно отчаянно задергалась, но руки были сильнее. Кто-то рванул ее рукав, обнажив плечо, и в следующую секунду раскаленное железо прижгло плоть.
Раздался звук, словно на горячую сковороду швырнули ломоть сырого мяса, и в тяжелом воздухе пахнуло паленой кожей. Боль стрелой пронзила разум, и Айно закричала.
От внезапной боли мир поплыл пятнами, колени подогнулись, и руки послушников мягко опустили ее на каменный пол.
* * *
Мир перевернулся, и город словно тряхнуло. Где-то страшно закричала женщина. Тело лежало на асфальте в расползающейся луже крови, нелепо раскинув переломанные конечности. Над Виталиком тут же образовалась толпа, сквозь которую уже протискивался милиционер.
Губы парня шевелились, и на них выступала кровавая пенка, воздух со свистом вырывался из легких. Надулся и лопнул на губах алый пузырь.
Над Виталиком склонилась молодая женщина.
— Аня… — еле слышно прошептал ей Виталик. — Остгов…
Позади толпы у самого тротуара безмолвно замерла Света. Она не двигалась, уставившись в одну точку, словно застывшая статуя. По ее щеке одиноко скатилась слеза, словно чувства давно покинули психолога, и эта слеза была тем немногим, что в ней осталось
Послышался визг тормозов, и рядом со Светой остановилась черная Волга. Из нее вышли двое мужчин в штатском, взяли психолога под руки и посадили в машину, после чего Волга сорвалась с места. Вдали уже завывала сирена скорой помощи.
* * *
Анна пришла в себя на жесткой лавке в просторном тускло освещенном зале. Рядом стоял длинный дубовый стол, уставленный свежими фруктами, зеленью и овощами. В центре стола стояла лампада, и вокруг нее вился мотылек. Он то подлетал ближе, то бросался в сторону, опаля крылья — но упрямо возвращался к пламени.
За столом сидел Светорожденный, рядом стоял Сиджа и незнакомая Анне женщина. К ее ногам прижимались несколько детей разного возраста. Смолина не знала, что эта послушница сидела за рулем жигулей, сбивших Виталика.
Когда мир перестал расплываться цветными пятнами Анна взглянула на ноющее от боли плечо. На красной, местами почерневшей от ожога коже уродливо размахивала кожаными крыльями угловатая летучая мышь.
— Мы не хотели причинять тебе боль, но таковы правила. Садись за стол, сестра, — приглашающе повел рукой Сиджа. — Тебе
