и не подпишет условий, являющихся прямыми последствиями этих операций».
Ввиду невозможности для меня удовлетворить устную просьбу Эрцбергера, попросил слова ген. фон Винтерфельдт.
«Он имеет специальное поручение от главного командования и германского правительства».
Он прочел следующее приготовленное им заявление:
«Условия перемирия, с которыми мы только что ознакомились, требуют от нас внимательного рассмотрения. Ввиду нашего намерения прийти к какому-нибудь результату, мы рассмотрим их как можно скорее; но это все же потребует известного срока, тем более что придется запросить наше правительство и Верховное командование.
Тем временем борьба между нашими армиями будет продолжаться, и она неизбежно потребует как от бойцов, так и от населения напрасных жертв в последнюю минуту, жизней, которые можно было бы сохранить их семьям.
При таких условиях германское правительство и Верховное командование имеют честь повторить предложение, сделанное ими третьего дня в их радиограмме, а именно: чтобы маршал Фош согласился на немедленное объявление о временном прекращении военных действий на всем фронте, которое должно вступить в силу сегодня же в определенный час и очень несложные условия которого могли бы быть установлены в кратчайший срок».
Маршал Фош отвечает: «Я являюсь главнокомандующим союзными армиями и представителем союзных правительств. Правительства установили свои условия. Военные действия не могут прекратиться до подписания перемирия. Поэтому я вполне готов прийти к соглашению, и я по мере возможности помогу вам в этом. Но военные действия не могут прекратиться до подписания перемирия».
По окончании заседания германские делегаты просят спросить маршала, не будет ли возможно продлить на 24 часа срок ответа ввиду времени, необходимого для сообщения условий их правительству.
Маршал приказал передать им, что так как этот срок установлен союзными правительствами, он не может изменить его.
Германские делегаты, посовещавшись между собой, просят послать по радио следующую телеграмму:
«Германские уполномоченные по заключению перемирия германскому имперскому канцлеру, главному военному и главному военно-морскому командованиям.
В пятницу утром уполномоченные получили в Ставке союзников условия перемирия, а также уведомление о том, что они должны принять или отклонить их в 72‑часовой срок, истекающий в понедельник утром в 11 час. (по французскому времени).
Германское предложение о немедленном заключении соглашения о временном прекращении военных действий было отклонено маршалом Фошем.
Германский курьер с текстом условий перемирия отправляется в Спа, так как нет другого подходящего способа сообщения. Просьба уведомить о получении и возможно скорее отослать курьера обратно с вашими последними инструкциями.
В настоящее время в присылке других делегатов нет необходимости.
(Подпись): Эрцбергер».
Эта радиограмма посылается в 11 ч. 30 м.
Уполномоченные также решают послать в качестве курьера ротмистра Хельдорфа, чтобы доставить в германскую Ставку текст условий.
Штаб маршала принимает меры, чтобы обеспечить перевозку этого курьера и его переезд через фронт; курьер уезжает в 13 час.
Граф Оберндорф, ген. фон Винтерфельдт и кап. Фанселов просят отдельных бесед с ген. Вейганом и адм. Хоупом, чтобы получить некоторые объяснения.
Эти беседы имеют место после полудня: у графа Оберндорфа и ген. фон Винтерфельдта – с ген. Вейганом, у кап. Фанселова – с адм. Хоупом.
Ниже приводится краткий отчет об этих беседах.
«Прежде всего граф Оберндорф спрашивает, не выставили ли союзники такие жестокие условия, чтобы заставить Германию отвергнуть их.
На это ему отвечают, что союзники сообщают условия, на которых они могут согласиться на перемирие. В их намерениях нет ничего скрытого.
Затем граф Оберндорф спрашивает, не намереваются ли союзники сорвать перемирие, чтобы сразу приступить к переговорам о мире.
Ему отвечают, что маршал Фош должен и хочет вести здесь только переговоры о перемирии».
В дальнейшей беседе с графом Оберндорфом, а также в последующей беседе с ген. фон Винтерфельдтом, задаются вопросы по поводу различных условий перемирия. Главные мысли и доводы, выставленные во время этих разговоров германскими делегатами с целью добиться смягчения этих условий, можно свести к следующему:
«Германия хочет перемирия. Если они (германские делегаты) здесь, то это потому, что Германия не может поступить иначе. Поэтому они вполне искренни.
Германская армия переживает неслыханные затруднения: усталость войск, сражающихся без отдыха четыре месяца, и вытекающее отсюда ослабление дисциплины; заторы на дорогах и железных дорогах, парализующие всякое движение. Вынуждать ее к быстрым передвижениям – значит мешать ей привести себя в порядок.
Германская армия была бы не в состоянии, даже если бы захотела, возобновить борьбу, раз будет подписано перемирие; поэтому нет смысла диктовать ей слишком суровые условия.
Относительно военных пунктов, касающихся выдачи вооружения, они протестуют только против выдачи 30 000 пулеметов; их останется недостаточно, чтобы в случае необходимости стрелять по германскому народу.
Действительно, внутреннее положение в Германии очень серьезно, там происходит революция, страна заражена большевизмом. Необходимо поддерживать в ней порядок. Сами союзники заинтересованы в том, чтобы избежать большевистской заразы, а также чтобы обеспечить платежеспособность своих должников, так как ожидаются требования очень крупных репараций.
Следовательно, все должны быть заинтересованы в том, чтобы германская армия вернулась в Германию в порядке, а для этого надо удлинить сроки, установленные для эвакуации. Необходимо удлинить их не на несколько дней, а на несколько недель.
Наконец, Германии угрожает голод; пункты условий перемирия, касающиеся блокады и железнодорожного подвижного состава, бесчеловечны, так как они парализуют снабжение населения продовольствием и вызовут смерть женщин и детей.
В итоге надо сохранить Германии армию в полном порядке, чтобы дать ей возможность подавить революцию, и надо помочь ей предотвратить голод».
На это был дан общий ответ, что состояние дезорганизации, в котором находится германская армия, является результатом победоносного наступления союзных армий в течение более четырех месяцев, и что союзное главное командование обязано обеспечить себе по условиям перемирия, самое меньшее, обладание всеми приобретенными преимуществами.
Заканчивая эти разговоры, ген. Вейган совершенно четко указывает, что:
1) отдельные собеседования, вроде тех, которые только что имели место, являются лишь обменом мнениями, ни к чему не обязывающими собеседников и имеющими целью просто дать германским делегатам необходимые объяснения, чтобы позволить им формулировать свои просьбы с полным знанием дела;
2) вопросы или просьбы германских делегатов должны представляться в письменном виде.
Решено, что делегаты так и сделают и подадут доверительную записку ген. Вейгану, который рассмотрит вопросы, подлежащие представлению маршалу Фошу (чтобы избежать первого рассмотрения этих вопросов на пленарном заседании).
9 ноября. В 15 ч. 45 м. германская делегация передает ген. Вейгану текст Замечаний относительно условий перемирия с Германией.
Текст этот приносят граф Оберндорф и ген. фон Винтер-фельдт, которые повторяют вчерашние доводы, не говоря ничего нового, что стоило бы отметить.
10 ноября. В 21 ч. 30 м. делегатам вручают текст ответа на Замечания относительно условий перемирия с Германией.
В тот же день в 18 ч. 30 м. маршал Фош приказывает передать германским уполномоченным следующую ноту:
«Главное командование союзными армиями
Штаб
Ставка главнокомандующего
10 ноября 1918 г.
По условиям текста, врученного маршалу Фошу, полномочия гг. германских уполномоченных ограничены в отношении заключения соглашения оговоркой о принятии его канцлером.
Так как срок, назначенный для заключения перемирия, истекает завтра
