Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
отброшена на века назад произошедшей в ней социальной и культурной катастрофой 1917 года и начисто стерла из памяти эти имена. Однако так ли это?
В России 1960-х годов возникла ситуация медленного отогревания внутренней жизни, или, по выражению И. Эренбурга, “оттепели”. В это время напомнило о себе русское православие, возникли группки кришнамуртийцев, теософов и антропософов, появились и первые гурджиевские группы, однако условия их существования разительно отличались от таковых на Западе и, соответственно, иным был смысл понятия “группа”.
В то время как Успенский для своих английских учеников вводил как экзотику элементы несвойственной в Англии “конспирации”, в российских условиях не прекращающихся, а лишь меняющих форму репрессий, конспирация была необходимой и естественной. В России возникали группы-невидимки, часто вырастающие из школьных дружб и не без примеси юношеского идеализма, растворенные в коммунальной московско-петербургской, а позже и провинциальной жизни.
Группы “четвертого пути” возникли в России на волне религиозного, художественного и философского возрождения, происходившего главным образом в российском андерграунде, однако имевшего немалое влияние и на подцензурную культурную жизнь того времени и особенно – в последовавшие десятилетия. У участников этих групп не было никакой формальной организации, напротив, их деятельность была строго законспирирована, и техника “конспирации” состояла в неуловимости “работы”. Их “работа” заключалась в изучении идей “четвертого пути” и в “прочесывании” других конспиративных мистических групп, а также – религиозных, философских и артистических кругов с двойной целью: усвоения их опыта и привлечения наиболее ярких людей из названных кругов в круг “четверопутников”. В то же время был установлен контакт с несколькими уцелевшими после репрессий эзотериками, в которых часто хотели видеть непосредственных учеников Гурджиева. Наиболее известными из них были Веревин и Раевский.
Федор Петрович Веревин родился в 1901 году. Еще до Второй мировой войны, когда из Библиотеки имени Ленина поступил донос о том, что некий читатель читает слишком много оккультной литературы, Веревин попал под наблюдение властей. Он с трудом избежал ареста. Ему помогло то обстоятельство, что его забрали в армию, и он стал военным моряком на Тихоокеанском флоте. Вернувшись после армии в Москву, Веревин закончил Московский институт инженерного транспорта и начал работал в закрытом учреждении (“ящике”). Веревин увлекался Бердяевым и в разговорах часто перебивал собеседника восклицанием “Идея Бердяева!”, находя бердяевские идеи во всем, что было ему созвучно. Зная о наблюдении за ним, Веревин вел себя чрезвычайно острожно, и, возможно, власти не подозревали о его связях с молодыми московскими последователями “четвертого пути”: Степановым, Кердемуном, Калитенко, Коршаковым и Холодковым, с которыми он делился своим зрелым опытом и которые приносили радость и ему самому, много лет изучавшему оккультизм в одиночестве. Веревин скончался в августе 1968 году от сердечного приступа.
Человек по прозвищу Олдмэн, который провел более десяти лет в лагерях за интерес к подозрительным идеям и знакомство с подозрительными людьми, вернувшись в Москву в период “оттепели”, вел у себя дома занятия с небольшими группами студентов и технических интеллигентов. Об Олдмэне и его занятиях они узнавали от друг от друга и приходили к нему в надежде узнать у него “оккультные тайны”, однако он не спешил делиться тайнами, а предлагал слушателям список книг, отвечавших уровню развития каждого. С “четверопутниками” у Олдмэна установились близкие отношения.
Одним из активистов “четвертого пути” в 1960-е годы был москвич Владимир Степанов. Прочесывая московские библиотеки, Степанов нашел в них любопытные работы оккультного российского писателя начала века П. Д. Успенского, а позже обнаружил его книгу с интригующим названием In Search of the Miraculous (”В поисках чудесного”). Неутомимый искатель “чудесного”, Степанов с увлечением прочител эту книгу, и перед ним открылся пародоксальный и притягательный мир “четвертого пути”. Степанов увлек гурджиевскими идеями нескольких друзей, разделявших с ним его прежние увлечения йогой и теософией, и продолжил настойчивые поиски литературы, связанной с захватившими его идеями. В библиотеке и произошли его знакомства с людьми, читавшими тех же авторов, в частности с Веревиным и Раевским. Далее он начал писать письма западным издателям найденных им книг с вопросами об авторах этих книг и с просьбой о помощи с литературой. Таким образом он наладил связи с Джоном Беннеттом и Идрисом Шахом и установил канал для получения литературы по “четвертому пути” и суфизму идрис-шаховского толка. Несколько раз к Степанову в Москву приезжали люди от Идриса Шаха, в частности, писатель Роберт Грейвс и композитор Френсис Ворд. В последние годы Степанов инициировал своеобразную форму “работы” под названием “Корабль дураков”. “Корабль дураков” бросает свой якорь в городах Восточной Европы, Прибалтики и России.
Другой московской группой “четвертого пути” в течение более десяти лет руководил Борис Кердемун, работавший в паре с поэтом и художником Владимиром Ковенацким. Кердемун, как и многие другие, был обязан Степанову знакомством с “четвертым путем”, однако он оказался властным и волевым человеком, под влиянием которого оказались окружавшие его люди, и в первую очередь его друг Владимир Ковенацкий. Кердемун инициировал экспедицию в Среднюю Азию с целью установления связей с возможными суфийскими орденами, но, по слухам, экспедиция эта оказалась безуспешной.
В 1980 году ученик Кердемуна Виктор Холодков и американский дипломат Дж. Дж. отыскали могилу отца Гурджиева в Александрополе (Ленинакане) и установили на ней могильную плиту. Тем самым они выполнили просьбу Гурджиева, обращенную к “сыновям по крови или по духу”: найти могилу его отца и поставить на ней памятник. На плите выгравированы слова: “Иван Гурджиев 1834 –1917. Я – это ты, ты это я, Он – наш, когда мы Его. Поэтому пусть все будет для нашего ближнего”. Человек энергичный и инициативный, он мог бы сделать многое, но, к сожалению, этого не произошло. “Да, была группа людей, объединенных интересом к идеям Гурджиева – Успенского и суфизму, – вспоминает один из людей, близких к Кердемуну. – Основой была дружба (как бы мы ее себе тогда ни представляли). Впоследствии эта группа благополучно распалась и каждый пошел своей дорогой”.
С 1968 по 1972 год одна из групп “четвертого пути” работала под вывеской лаборатории биоинформации. Эта лаборатория занималась исследованиями экстрасенсорного восприятия. В группе работали два ученика Веревина: Калитенко и Коршаков, а также жена Раевского.
В настоящее время в России существует целый ряд движений, так или иначе опирающихся на идеи и методы “четвертого пути”, однако лишь некоторые работают в русле гурджиевского наследия, в то время как большинство включают в свою работу элементы учения Гурджиева как опробованную классику.
“Четвертый путь” полвека спустя
Активные годы жизни Гурджиева, Успенского и многих других людей, втянутых в волну “четвертого пути”, пришлись на эпоху двух мировых войн и промежутка между ними, то есть на время крушения
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
