вчерашнего перемещения.
— На заливе умоешься, пошли давай! — он решительно вернул себе мою ослабевшую ладонь и потянул на улицу, по пути надевая ботинки и приказывая мне сделать то же самое.
Я не сопротивлялась. Мне вообще было всё равно. Мозг пока не пришёл в себя после сна, и мне казалось, я всё ещё в нём. Только вот Сэллоу… Зачем он забрался в мой сон? Очередной тупой сон, после которого я проснусь в слезах и буду ненавидеть весь мир. Я резко остановилась прямо перед входной дверью. Себастьян недоумевающе повернулся и приглашающе развёл в стороны руки.
— И когда я проснусь?
— В каком смысле? — он сделал шаг ко мне.
— В прямом. Я хочу проснуться, чтобы ты исчез. — Я принялась щипать себя за кожу со всей дури; на ней оставались красные следы, а явь так и не наступала.
— Ты совсем уже? — Себастьян испуганно наблюдал за моими действиями, а затем порывисто поднял к потолку голову и прислушался — в соседней комнате кто-то ходил. — Похоже, кто-то из Корбеттов проснулся, побежали!
Я не успела напрячь тело, как ноги понесли меня вслед за Сэллоу на улицу. Они заплетались, спотыкались о всевозможные препятствия и совершенно не хотели останавливаться, как бы я ни пыталась это сделать.
Наблюдая за спиной Сэллоу, я начала потихоньку осознавать, что не сплю. Память постепенно возвращалась ко мне, комкая события вчерашнего дня, как черновые листы бумаги.
По телу пробежала дрожь. Неужели это всё взаправду?
В уши ворвался шёпот воды. Я бы узнала, услышала его везде и всюду, едва уловив малейший всплеск. На глаза навернулись слёзы. Как давно я не летала и не стояла на каком-нибудь тихом берегу. Он забрал у меня эту возможность, а сейчас преподносит так, словно ничего и не было.
— Мы правда были так близко к морю? — я заворожённо охватывала ошалелыми глазами раскинувшийся перед нами пейзаж. Ботинки увязали в мокром и уже начавшем твердеть песке. Позади остались улицы, дома и люди. Мы стояли на самом выступе, а впереди не было ничего, лишь едва заметная линия горизонта.
— Это пока не совсем море. — Себастьян задумчиво подошёл к краю, ботинком поелозил по водной границе, подцепил им какой-то камушек и пару раз набил его носком, в конце подбросив со шлепком в воду.
Промозглый влажный ветер охотно объял всё тело, посмеялся над моим тонким пальто и отнюдь не игриво покусал за щёки и нос. Пальцы заледенели, пытаясь вытянуть из кармана сигареты.
Моя жизнь только-только началась, а уже похожа на фарс. Я впервые вижу море, а показал мне его человек, который когда-то разбил, сломал и размазал меня, как пюре по тарелке во время ужина в Большом зале.
Я размеренно шагала вдоль берега, оставляя за собой вдавленные следы от ботинок и серые дымные облака. Сейчас бы сесть на метлу, подняться высоко-высоко и улететь за море навсегда. Подальше от всех, а особенно от него.
***
Проснувшись на рассвете от обжигающего душу и тело сна, я понял, что не могу терять ни минуты. Либо сегодня, либо никогда. Пока она не обросла новыми иголками, пока не пришла в себя после череды происшествий, я должен, обязан сделать всё, чтобы её вернуть.
Вернуть? Себастьян, вернуть?
Вернуть можно то, что когда-то принадлежало тебе, чёртов ты идиот. А она никогда тебе не принадлежала. Хотя сердце упорно говорило об обратном. Она скучала, да-да, Себастьян, она точно скучала, ты же сам видел! Это не скрылось от тебя, как бы она ни пыталась увильнуть, сделать вид, что ей всё равно. Она тосковала, изнывала и тлела без тебя, и вот ты пришёл. Так чего же ты ждёшь?
— Амели! — запнулся, чертыхнулся и мысленно стукнул себя по лбу. Почему я назвал её так, будто мы с ней охренеть-какие-близкие-друзья? Естественно, она не отозвалась. Может, и не услышала вовсе…
Я тупо постоял, смотря ей вслед, а затем, заприметив сбоку большой, пока ещё сухой камень, сел на него, вглядываясь в стёртый мглистый горизонт.
Амелия дошла до другого большого камня, оглядела его со всех сторон, для чего-то пнула ногой и повернула в обратную сторону. Когда поравнялась со мной, я приманивающим жестом подозвал её к себе, раздвинул ноги, и она ленно встала в образовавшееся между ними пространство. Я обхватил её под коленками и лбом прислонился к животу.
***
Я не смотрела на Себастьяна. Ужасно хотелось, но я держалась изо всех сил. Курила и, сощурившись, глазела куда угодно, лишь бы не на него. Заметила, как из печных труб домов постепенно начинает валить дым, хозяйки в смешных тулупах выходят во двор и кормят хозяйство, дороги вдалеке заполняются повозками и санями, где-то хохочет детвора, убегающая от задорно лающих собак.
Пальцы Себастьяна слегка сжались у меня под коленками, и я, не успев сообразить, обратила к нему рассеянный взгляд. Он смотрел на меня снизу вверх щенячьими глазами, в которых плескалась амортенция. Самая настоящая грёбанная амортенция, иначе я не могу объяснить бешеное трепыхание бабочек в своём животе. Я слабачка. Это невероятно бесит. Почему я дрожу и таю перед ним, как влюблённая дурочка?
Себастьян явно собирался что-то сказать: прочищал горло, открывал и, передумав, закрывал рот, жевал губы. Я нетерпеливо выдохнула, спрятав окоченевшие руки в карманы пальто. Зарылась носом в тёплый шарф и выжидающе уставилась на лицо снизу.
Глаза, уши, нос закололо, ногти непроизвольно впились в ладони, когда он несмело заговорил:
— «Каштанов горсть, щепотка солнца и пару капель утренней росы…»
Я попыталась вырваться, но он цепко держал меня обеими руками. Казалось, я вмиг стала бескостной, и меня завязали в тугой морской узел. Снизу беспощадной волной поднималась тошнота, неумолимо подступала к горлу, и я что есть мочи зажала рот ладонями. Со всей силы отпихнула Себастьяна и успела пробежать пару метров до того, как меня вырвало в голые кусты.
— Серьёзно? — его голос раздался рокочущим громом и рассёк меня стальной молнией, вызывающей новый поток тошноты. — Когда Уизли читал моё стихотворение, тебя почему-то не стошнило. Хотя это было просто омерзительно с его стороны.
— Хочешь сейчас поговорить об этом? — бросила я ему, проходя мимо к кромке воды. Села на корточки и зачерпнула немного, вытерев как следует рот. Вода оказалась почти не солёной, что меня удивило, и я хотела поделиться этим с Себастьяном, но пересеклась с его разъярённым взглядом.
— Так ты знала?
Я устало выдохнула, опустила
