сотрудников.
Я заметил, что младенцев несут не на второй этаж известного мне дома, а совсем в другую сторону. Стало быть, здесь имелись еще помещения для «невинных крошек». Разумеется, я отправился вслед за процессией с младенцами.
То, что меня никто не заметил ни в доме, ни в коридоре, ни в палате, следует считать обыкновенным чудом, какие бывают иногда с разведчиками.
То, что в палате «невинных крошек» имелось слабое освещение, а над изголовьями постелек — имена детей, было редкостным везением, что тоже иногда случается, хотя и реже, чем чудо. Ведь если бы не эти таблички — как бы я нашел Ингарта и Светозара в компании одинаковых заспанных мордашек? А так — повторилась история с лиловой фантастической скульптурой. Непонятные значки чужого алфавита сложились в знакомые имена.
Я даже погладил транслейтер в кармане от радости. Потом вытащил сперва Ингарта, потом Светозара из глубоких постелек, завернул их поплотнее и с этим неудобным грузом прокрался по коридору в сторону лестницы. Положение было предурацкое — мои однокашники и боевые товарищи могли, проснувшись, с перепугу разреветься на весь Приют.
Во дворе я вздохнул свободнее и двинулся к дыре в заборе.
Я уже наполовину пролез в нее, когда меня заметили.
Тот, в мундире, что-то скомандовал невидимкам в машине и молча побежал ко мне. Ну, бегал-то он слабовато, но мог быть вооружен. Я пустился по темной и пустой улице, подальше от приютских ворот, прижимая к себе младенцев. То ли Ингарт, то ли Светозар проснулся, захныкал и притих.
Я услышал, как из ворот выезжает повозка. То, что они решили преследовать меня на ней, было в общем неглупо, но они не знали, какой красавец ждет меня на окраине! Я остановился за углом, набрал на диске команду «Ко мне», чуть не выронив при этом младенцев, и понесся навстречу роботу.
Все произошло, как я и надеялся. Получив следующую команду, «Остановить», робот выбросил под колеса повозки обе свои клешни на длиннейших лапах и поднял ее на дыбы. Из повозки посыпались преследователи.
Увидев моего красавца, они кинулись врассыпную.
Но я догадывался, что они не станут сочинять стихов по случаю странной встречи, а вызовут подкрепление. С двумя такими таратайками робот отлично справится, с тремя тоже, но если у них имеется что-нибудь посерьезнее или летательные аппараты?
Я велел роботу поставить повозку как следует и нести меня к «малютке». Хорошо, что у красавца отсутствовало чувство юмора. Хорош я был, восседающий в объятиях робота, между клешнями, с двумя младенцами! Я бы, разумеется, запросто добежал до леса, но бежать с таким грузом страшно неудобно, а доверить его роботу я не мог — дети все-таки, мало ли что...
Таким манером я добрался к домику Лиалы.
Положив Ингарта со Светозаром на крыльцо, я вошел. Она не спала. Ни слова не говоря, она обняла меня.
Лиала никогда ни о чем не спрашивала. Я — ее пришелец, и этого было довольно. Она не беспокоилась ни о моем прошлом, ни о своем будущем. И когда я торопливо принялся объяснять ей, что должен на какое-то время исчезнуть, она только улыбнулась и ответила, что будет ждать.
А больше мы ничего не успели сказать друг другу. Сперва с крыльца раздался рев, и я кинулся утешать своих дорогих однокашников. А потом мы услышали гул со стороны городка. Было похоже на приближение какого-то гусеничного сооружения, и скорость у него была приличная.
Велев Лиале запереться дома, чтобы ее, упаси боже, не сочли причастной ко всем событиям, я опять схватил младенцев и взгромоздился на робота. Мы прибыли к «малютке» как раз вовремя, чтобы соблюсти все правила погружения и взлета.
Дорога была веселой. Ни до, ни после того у меня не было такого очаровательного путешествия. В «малютке» было много нужных и ненужных вещей, но совершенно отсутствовали пеленки. А Ингарт со Светозаром не желали лежать мокрыми, и попытка завернуть их в чехлы от кресел, увы, не удалась. С питанием тоже было туго.
Я соорудил из дискоориентира погремушку, и Берни утверждает, что, когда малышей уже извлекали из «малютки», я продолжал сидеть у пульта и тупо трясти дискоориентиром. Очень может быть.
Я догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Да, Ингарт и Светозар во второй раз прошли через детство, отрочество и юность. Правда, им дали другие имена, чтобы информация об этой истории не растекалась по всем обжитым галактикам. Они опять стали разведчиками. Иногда я их встречаю. Они здороваются, потому что нас как-то случайно познакомили. Я тоже здороваюсь. Вот и все.
Сдав младенцев в соответствующее заведение, я опомнился и задумался о своих делах. Так получилось, что я простился с Лиалой навеки. Понимаете, почему? Правильно. При наших темпах, когда ответа на рапорт ждешь чуть ли не две недели, снаряжают тебя месяц и так далее, я мог опоздать и явиться лет этак за двести до рождения Лиалы.
В общем-то я надеялся, что мне удастся обмануть своенравную планету и вернуться на нее в строго рассчитанное время. Поэтому я и начал строить свои пресловутые графики, из-за которых было потом столько шуму.
Однажды мы уже разминулись во времени... Она умерла потому, что счастье вернулось слишком поздно. Вот что я понял. Когда она обещала ждать меня, я ничего не сказал ей — я же знал, какой будет для нее — или была? — эта последняя встреча...
Прошлое и будущее диковинно перепутались в моей голове. А это неприятно, когда в каждом счастливом мгновении улавливаешь горчинку то ли вчерашнего, то ли завтрашнего дня. Я уже готов был согласиться с поэтами Сентиментальной, учредившими культ предчувствий.
Но я отклоняюсь. Значит, я работал над графиками. И я их сделал и приложил к рапорту, в котором опять просился на Сентиментальную, особо на их впечатляющую силу, правда, не надеясь — я ие учел тогда пульсирующего характера хронопотока и долго бился над возникшими несоответствиями, так от них и не избавившись.
Сперва мне эту экспедицию строжайше запретили. И правильно сделали. После моего правдивого доклада о драке робота с повозкой меня вообще чуть не дисквалифицировали. Ничего себе контакт, в самом деле... Более грубую ошибку разведчику даже придумать трудно. Это числилось за мной, так сказать, с одной стороны, а с другой — спасение от смерти двух товарищей. Ей-богу, не знаю, что бы с ними случилось, задержись я еще на месяц. Исчезли бы? Растаяли? Я предлагал взять с собой крысят для эксперимента — в конце концов, самому
