и навес, защищавший от начавшейся мороси. К неудовольствию Ле Рэ, решено было ограничиться сравнительно небольшим количеством охраны из числа королевских гвардейцев и матросов.
Теи посмотрел в бинокль на маленькое судёнышко, плывущее от гавани Шат Наара к грозному ниарскому военному кораблю. Всего лишь гражданский катер, вполне вероятно, выбранный для демонстрации мирных намерений. Принц рассчитывал увидеть на нём кого-то из Революционного совета Республики. Но лиц, знакомых по данным разведки и перехвату телевизионных сигналов Ооласа, не было — не считая, конечно, Рааса. Генерал, как и обещал, прибыл самолично. Сейчас он стоял, скрестив руки, на носу несущегося по волнам катера, удивительно хорошо для сухопутного офицера его возраста удерживая равновесие. На мгновение у Теи возник соблазн отдать приказ расстрелять судёнышко. Это решило бы немало проблем — но оставило неизгладимое пятно на его имидже, тщательно конструируемом для ниарского общества. Да и, по правде говоря, такое коварство претило воспитанию представителя династии Ривеллов.
— Когда делегация поднимется на борт, окажем ей воинские почести, — обратился принц к графу Тилли. — Раас достойный противник, покажем, что мы уважаем это.
— Слушаюсь, Ваше высочество.
Теи зашел под навес и, сев в приготовленное кресло, снял с головы фуражку. Принявшись крутить её в руках, стряхивая по одной капельки, правитель Ниарского королевства размышлял о том, что ему хочет предложить генерал. Хотя принц старался никому этого не показывать, но он хотел закончить войну как можно скорее. Войска заняли Левобережье, основательно пролили кровь у Шат Наара. Ещё немного, и патриотический запал начнёт угасать, а Генеральные Штаты и Королевский совет станут задавать неудобные вопросы о цене военной компании. Но что важнее — гибель дяди превратила лично для него победу в трагедию. Холодный расчёт всё ещё убеждал принца в оправданности его действий, но чувства кричали об обратном. Требовалось огромное усилие воли, чтобы сдержать их в себе.
Раздалась зычная команда, а за ней стук каблуков. Подняв глаза, Теи увидел, как матросы на палубе выстроились, приветствуя поднявшихся на борт переговорщиков. Без особого воодушевления, но вполне дисциплинированно — большего и не требовалось. Всего прибыли три человека — Раас и ещё два незнакомца. Один — высокий худой мужчина в светло-коричневом гражданском костюме, с резкими чертами лица и чёрными, зачесанными набок волосами. Другой выглядел как-то странно — среднего роста, каштановые волосы, чуть вздёрнутый нос, большие тёмные глаза и неправильной формы череп. Прямо сказать, не красавчик. И одежда на нём была какая-то странная, без пуговиц.
Раас прошел под навес, где рядом с принцем уже сидел граф Тилли и депутат Генеральных штатов, которого назначили постоянным наблюдателем при генеральном штабе. За спиной ниарского правителя, как всегда, стоял Ле Рэ, а по бокам — вооруженная охрана из королевской гвардии. Несмотря на это, Раас вёл себя спокойно и уверенно. Сев, словно у себя дома, за стол переговоров, он поправил воротничок мундира и начал сверлить глазами графа Тилли. Адмирал принял вызов, и военные скрестили взгляды. Они не произнесли не слова, но прекрасно поняли друг друга:
— «Ки-шоот, для того, кто настолько провонял рыбой, ты неплохо командуешь пехотой»
— «А, тебя так просто не сожрёшь, старая сушеная сухопутная крыса»
Затем, посмотрев на принца, уступившего первый ход инициатору переговоров, генерал без предисловий выпалил всё, с чем пришел.
— Я предлагаю перемирие сроком на сутки. Обмен раненными, захоронение погибших. По истечению этого срока я бы хотел начать переговоры, на которых мы определим, продолжат ли наши народы рвать друг друга в клочья или же договоримся полюбовно.
Генерал сглотнул. Он ни разу не выругался, и это, похоже, далось ему не так легко.
— И это всё? — поднял бровь Теи.
— У меня — да.
— Я ожидал от вас условий почётной капитуляции, которую я, так и быть, рассмотрю, признавая стойкость ваших солдат.
— Ки-шоот, — Раас больше не мог сдерживаться, — Да я скорее себе руку отгрызу, чем сдам город, имея те силы, что у меня под рукой!
— Тогда мы просто раздавим вас — медленно, но верно, — Тилли протёр лысину платком.
— Как бы ваша давилка не сломалась, — огрызнулся генерал. — По моим самым скромным подсчётам у нас соотношение потерь один к четырём, и не в вашу пользу. Не думаю, что господам в блистательном Ивсааре понравятся реки крови, которые вы тут прольёте.
— Господа потерпят, — вставил слово представитель Генеральных штатов. Однако, прозвучало это не слишком уверенно из-за чуть дрогнувшего голоса.
Неожиданно в разговор вмешался высокий незнакомец, прибывший вместе с Раасом.
— Генерал, прошу вас помнить, зачем мы пришли… Позвольте мне вставить слово!
К удивлению принца, старый военный замялся и жестом выразил своё согласие.
— Меня зовут Нэцке, — сказал неизвестный. — Прежде чем продолжить, позвольте провести маленькую демонстрацию, которая убедит присутствующих в истинности моих дальнейших слов. Не беспокойтесь, я не причиню никому вреда. Просто смотрите за моей рукой.
Нэцке закатал пиджак по локоть, демонстративно поднял левую вверх, и…
— Принц! В сторону! — раздался крик Ле Рэ. Подскочив к Теи он повалил его на пол, прикрыв своим телом. Встревоженные гвардейцы, вскинули автоматы. Пальцы на руке Нэцке вытянулись, превратившись в когтистую лапу.
— Не стреляйте! — разом закричал Раас и третий его спутник.
— Отставить! — крикнул Теи. — Ле Рэ, слезь с меня!
— Принц! Он такой же, как Броган!
— Я сам разберусь! Живо слезть!
Олеек подчинился, но навёл на Нэцке оружие, положив палец на спусковой крючок.
— Я уже застрелил одну такую тварь, и в этот раз тоже не промахнусь, — процедил начальник охраны.
— Не беспокойтесь, — рука Нэцке снова стала обычной, — я не причиню вреда. И спасибо, что прояснили судьбу Брогана. Он был хорошим мелькранином.
— Он чуть не убил меня, — произнёс Теи, поднимаясь с палубы. На всякий случай, он внимательно поглядывал на чужаков, готовый в любой момент скрыться за спинами охраны. — Это тоже входит в понятие о «хорошем мелькранине»?
— Брогану была поставлена задача не допускать развязывания войны. После падения нейросети он, видимо, решил,
