сам Вольфганг стал жертвой настоящего зверя. Поднявшись на ноги, Генрих услышал продолжительное хриплое дыхание — поток воздуха, что струился через горло ещё живого юноши. Грудь Вольфа медленно поднималась и опускалась; офицер ждал, когда Вольф покинет этот мир сам, но, не дождавшись этого, подобрал лежащий недалеко пистолет и выстрелил солдату в сердце. Подняв глаза выше, офицер увидел Анну, что стояла в дверях библиотеки и с ужасом наблюдала за этой картиной, по-прежнему сжимая желтую книгу в руках.
Девочка начала кричать, ощутив на себе холодный и убийственный взгляд брата. Выронив книгу, она выбежала в коридор и умчалась в сторону дендрария. Генрих побежал за ней. Он мчался следом через коридоры, залы, и в конечном итоге они выбежали за пределы здания. Маленькая девочка была достаточно юркой — она не позволяла брату догнать её. Остановила её только ужасная картина, как вся чёрная поляна была усеяна ошметками какого-то человека. Заметив знакомую одежду и лицо, девочка узнала Руди. Вместе с новым криком ужаса она потеряла сознание.
Генрих подошел поближе к лежащему на каменном полу девочке, и погрузил её на плечо. Он нёс её из омерзительного места, что ранее было прекрасным, и уже понимал, что дальнейший вид замка и его окружение только психологически травмирует Анну. Теперь, чтобы помочь ей, он должен увезти её подальше. С каждым шагом по коридору Анна медленно начала приходить в себя. Вскоре она открыла глаза и молча смотрела на холодный пол, что смотрел на неё в ответ через растёкшуюся лужи крови.
Чем ближе Генрих был к знакомым баррикадам, тем сильнее им овладевали мысли, что он наконец-то победил и сможет спасти сестру. Эти мысли были такими реальными, что смогли бы заставить юношу расплакаться, но он оставался дальше совершенно холодным. Когда офицер поравнялся с лестницей, Анна оттолкнула своего брата и упала на пол. Быстро поднявшись, она умчалась по лестнице вверх.
— Анна! — крикнул Генрих вслед, пытаясь остановить беглянку.
Стремительный бег продолжал отдаляться от юноши, и он начал бежать за девочкой. На этот раз он оказался быстрее, и, почти догнал девочку, но, когда та скрылась в своей комнате, он закрыл дверь. Генрих только потянулся к ручке двери, как вдруг остановился — он услышал взрыв, что прогремел в замке и прошелся эхом по всем помещениям. «Мина» — подумал Генрих, догадавшись, что его план побега провалился, и, он опоздал. Враги были уже в его доме, и оставалось только драться. Заперев на щеколду дверь в комнату сестры, юноша достал пистолет и побежал в погреб.
Минув все пролёты, юноша оказался на лестнице, ведущей в самое нижнее помещение замка. Там, где висел портрет барона, сияла большая дыра, которую ранее Генрих сам разрезал в хорошо замаскированной бумаге. Перед этой норой стоял Диди, что покрытый с ног до головы кровавыми пятнами смотрел куда-то вниз, откуда и прогремел взрыв. Рядом с лейтенантом лежал солдат, прикрывающий сильно кровоточащую рану в животе, снизу лестницы слышался ещё не один мучающийся голос.
Диди заметил, что кто-то вошел в его поле зрения. Он знал, что товарищей на этой территории не осталось, и, быстро подняв руку с пистолетом, выпустил несколько пуль в незнакомца. Генрих скрылся за стеной сразу, как только увидел надвигающуюся угрозу, теперь оба стрелка выжидали, когда их жертва покажется для очередного удара.
Офицер понимал, что ему нечего боятся: отсутствие чувств и имеющееся бессмертие поможет ему одолеть любого врага. Сразу выскочив из-за укрытия, не дав противнику и пары секунд сменить позицию или воплотить любой план, Генрих бегло выстрелил несколько раз по лейтенанту, пытаясь хотя бы раз попасть и ослабить мишень. Оба стрелка обменялись удачными выстрелами. Диди, облокотившись на стену начал соскальзывать вниз, теряя равновесие и опору. Получив ранение в грудь, Генрих слышал, с каким неприятным хрипом, звучит его дыхание. Теперь он мог спокойно покинуть замок, нужно было только забрать сестру.
Генрих развернулся назад, к спальне Анны, и, чем выше поднимался по лестнице, тем сильнее осознавал, что его тело постепенно начинает принимать объятие смерти: ноги стали более медленными и почти не выдерживали тело юноши, зрение начало подводить, и сам взгляд становился мутным. Посмотрев вниз, Генрих видел, как за ним по всей лестнице идёт толстая алая тропа. Добравшись до комнаты сестры, он медленно отпер дверь и попробовал позвать Анну, но девочка никак не откликалась. Генрих знал, что она внутри, и скорее всего, просто пряталась. Офицер начал входить в комнату, но ноги окончательно его подвели. Левая, не выдержав веса тела, согнулась, и, Генрих начал падать назад. Попробовав зацепиться за дверь и устоять на правой ноге, юноша сделал шаг назад и, ударившись затылком об окно, упал. На звук глухого удара вышла Анна. Выглядывая из-за большого шкафа, она увидела своего брата, сидящего на полу и полностью окровавленного. Она боялась подойти к нему, но с другой стороны, боялась снова остаться одной. Маленькими шагами она приближалась к беспомощному юноше, что даже не мог поднять здоровую руку. Анна пыталась поговорить с ним, но Генрих молчал, и его глаз закрылся.
Когда Генрих вернулся, то не знал, сколько прошло времени. Он надеялся, что его смерть, как и раньше, заняла всего пару минут. Поднявшись во весь рост, он видел, как дверь в комнату сестры была прикрыта, и, за ней доносился посторонний голос. Сделав шаг, чтобы посмотреть и подслушать, Генрих увидел Диди, что стоял у кровати Анны, как ни в чём не бывало. Он что-то говорил девочке, а та только заплаканными глазами смотрела в пол. Неприятная правда пришла в голову Генриха: «Диди тоже проклят».
В таком отвратительном повороте событий, нужно было кардинально менять все планы, работать наверняка, и, лучше, спешить. Офицер быстро заглянул в свою спальню, откуда вынес с собой давно присмотренный меч.
Генрих осторожно вошел в комнату Анны, не желая привлекать к себе внимания. Девочка не поднимала взгляд вверх, — никто и не догадывался, что в комнате оказался лишний человек. Резким ударом, Генрих отделил голову Диди от тела. Когда обрубок упал, перед маленькой девочкой предстала картина, которая на многие годы не покинет её измученный разум.
— Нет! нет! нет! — повторяла Анна, пятясь назад, пытаясь то ли сбежать от брата, то ли оттянуть их воссоединение. Она, может, и была рада тому, что он жив, но его действия только сильнее заставляли её сомневаться в собственных чувствах к близкому человеку.
Генрих накинулся на девочку, пытаясь успокоить её и снова закинуть на плечо. Сопротивляясь, Анна словно стала тяжелее в
