ним быстро и наименее болезненно. В таком случае может, только может быть, Джес оставит его мать в покое.
Но Джес не отступил в сторону, не выхватил шпагу и не проткнул Микеля насквозь.
Кастет Микеля угодил в основание его шеи, и гранд-мастер рухнул как мешок с картошкой. Задержав вдох, Микель поймал себя на том, что смотрит на неподвижную фигуру, разинув рот, не в силах понять, что сейчас произошло. И тогда он сделал единственное, что пришло в голову.
Он сбежал.
Не успел он пробежать и квартала, как, завернув за угол, столкнулся с матерью. Она закричала, оба свалились, а книги рассыпались по земле. Микель поднялся на ноги, пока мать, ругаясь и ворча, ползала, собирая бульварные романы обратно в сумки. Он схватил её под руку, чтобы помочь встать.
− Идиот! − воскликнула она, отдёргивая руку. − Ты хоть смотришь, куда идёшь?
− Проклятье, мама, у нас нет времени.
Он подхватил её и поставил на ноги. Она прищурилась.
− Микель? Что ты здесь делаешь?
− Спасаю твою жизнь, − сказал он, увлекая её за собой.
− Подожди, мои книги!
− Я куплю тебе ещё!
Он тащил её за собой, потом они наконец побежали по улице, пыхтя и отдуваясь. Они преодолели меньше квартала, когда мать остановила его, хватая ртом воздух.
− Что происходит? − возмущённо спросила она. − И что это такое?
Микель опустил голову и увидел выпавшую из рубашки золотую розу. Он засунул её обратно, качая головой.
− Не обращай внимания, я... − Он замолчал. − Проклятье! Я должен был убедиться, что он мёртв.
Он сделал два шага назад к дому матери, остановился и махнул рукой ближайшему кэбу.
− Неважно. Слишком поздно. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Мать хлопнула его по плечу.
− Почему ты ругаешься? И что всё это значит? Я собиралась почитать после обеда.
− Ты и так читаешь каждый день!
Она вдруг расширила глаза: до неё дошло, что он сказал минуту назад.
− Ты должен был убедиться, что он мёртв. Кто? Что ты имел в виду?
Микель запрыгнул в кэб, остановившийся у тротуара, и крикнул кучеру ехать в Гринфаэр-Депс. Они уселись, и только тогда он позволил себе глубоко вздохнуть, жалея, что нет чего-нибудь выпить. Микель выглянул в окно, ожидая, что кто-то бежит за кэбом или из переулка выскочил отряд черношляпников. Этот высокомерный ублюдок пришёл за ним один. Так что преследовать его некому.
Но скоро будет кому.
− Фиделис Джес, − сказал он наконец. − Я оставил его на полу в твоём доме. Наверное, я его убил.
* * *
Кавалерия «Штуцерников» завтракала в лагере, разбитом перед Джедваром, когда Стайк, Ибана и Шакал в сопровождении одного из их дозорных проехали мимо палаток и загонов.
Вернувшись к старым привычкам, Стайк осмотрелся, оценивая экипировку и состояние лошадей и людей. Седла смазаны, сабли наточены, карабины ухоженные. Люди расслабленно сидели у костров, помешивая еду в котелках и играя в карты. Униформа на них была поношенной, но чистой. Стайк воспользовался осмотром, чтобы отвлечься от боли в заднице.
− Загоны крепкие, − одобрительно произнесла Ибана.
− И не сомневайтесь, − сказал мужчина, стоявший рядом с лошадью Стайка.
Он был высокий и худощавый, с сильными плечами и кривыми ногами человека, который проводит много времени в седле, размахивая саблей. Светло-каштановые волосы, бакенбарды и чисто выбритое лицо. Он снял с ближайшего столба мундир и накинул на плечи.
− Мы Адроанская кавалерия. Мы не валяем дурака. − Он посмотрел на мундиры уланов и знамя, развевающееся над головой Шакала. − Вы фатрастанские войска?
− Кто здесь командует? − спросил Стайк.
Солдат на мгновение задумался.
− Полковник Олем. Если хотите поговорить с ним, придётся отправиться в Лэндфолл.
− Только что оттуда, − ответила Ибана. Наклонившись в седле, она протянула мужчине запечатанное письмо. − А кто заместитель?
− Я майор Гастар. Наверное, я и есть заместитель. − Мужчина, взял письмо и нахмурился, глядя на печать: скрещённые мушкеты и кивер «Штуцерников». − Что здесь?
− Новые приказы, − сказал Стайк. − Я полковник Бен Стайк, и мне приказано принять командование вашей кавалерией.
Он прикусил щёку, ожидая драки. Никому не нравится, когда отнимают право командовать.
Майор Гастар окинул его долгим холодным взглядом. Некоторые из его людей открыто ощетинились, но Гастар просто сказал:
− Извините, полковник, но мы штуцерники. Мы не подчиняемся командам иностранных офицеров. Если только леди Флинт не скажет об этом напрямую.
− Может быть, прочитаете приказы, − предложила Ибана.
Гастар сломал печать. По мере чтения его глаза расширялись. Когда он снова поднял голову, его рот был слегка приоткрыт.
− Вы тот самый Бен Стайк?
− Во плоти, − ответил Стайк.
Впервые за долгое время это лёгкое благоговение в голосе не казалось пощёчиной тому, кем он когда-то был. Отрадно.
− И вы теперь штуцерник?
− Мы все; просто у нас ещё нет формы, так что сгодятся и эти старые фатрастанские мундиры. Это майор Ибана жа Флес. Она непосредственно командует «Бешеными уланами». Вас я оставлю командовать драгунами и кирасирами штуцерников. Вы оба отчитываетесь передо мной.
Гастар отсалютовал.
− Сэр. Есть, сэр. Мне будет приятно служить под вашим началом.
− Скажете это ещё раз после того, как я прикажу атаковать пикинёров, − ответил Стайк. − Мы нужны в Лэндфолле. Ибана догонит вас по дороге. Все должны быть готовы отправляться через полчаса.
− Они будут готовы через пятнадцать минут, − сказал Гастар. − Подъем, ребята, у нас есть работа!
Стайк глубоко вздохнул, ощутив дым от костров, на которых готовили еду, запах лошадей, тошнотворно-сладкий аромат навозных куч и кислую вонь немытых солдатских тел. Его лёгкие жаждали всего этого, а ещё – трупов на поле боя, свежего запаха примятой травы и порохового дыма после перестрелки.
Он указал на Гастара:
− Думаю, ты мне понравишься.
Глава 51
Влора появилась в парадной приёмной для зарубежных гостей Капитолия на следующее утро после того, как приняла командование обороной Фатрасты. На ней была парадная адроанская форма: синяя с серебряными галунами и алыми манжетами. Слева на груди красовалась эмблема наёмного отряда «Штуцерники» со скрещёнными мушкетами, а справа − две дюжины медалей за подвиги, о которых она давно позабыла.
Приёмная для зарубежных гостей представляла собой большой сводчатый зал, украшенный белым и жёлтым мрамором и освещённый тремя огромными
