Пульс монстра отдавался в ушах, ладони вспотели от волнения. Я то и дело оглаживал рукоять клинка, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие внутреннего покоя, но не чувствовал привычной уверенности.
— Ничего страшного, выкарабкается, дубина такая! — зло прошипела «Цикута». — Хотя зря я так. Сама виновата: мне казалось, что мысленное общение поможет нам работать быстрее. Дура электронная.
— Я думаю, он простит самое гениальное творение в галактике.
— Ха-ха, у меня сейчас масло от смеха протечет, шутник долбаный.
— Как так вышло, что Флоренс не слышит этого… всего? — Ши стояла у прозрачной стены и пялилась в пустоту с таким отрешенным выражением лица, что мне стало не по себе.
Она уперлась ладонями в гладкую поверхность, прижалась лбом к стальной прохладе и всматривалась в неизвестность.
— Невосприимчива она! Хоть заатакуйся, а Флоренс в плане ментального воздействия — бревно. Без обид.
— Без обид, — смущенно пробормотала Флоренс и по указке корабля свернула в узкий туннель. Она остановилась перед тонкой полупрозрачной мембраной, которая перекрывала проход. — Нужно на нее надавить?
— Да. Дальше пойдете пешком, я уже там не протиснусь.
***
Сциловые бомбы, если компоновать их из нескольких видов минерала, могли бы проделать дырищу в целой планете. Даже не хочу представлять, для каких развлечений на борту «Цикуты» мог храниться подобный арсенал, но глядя на контейнер с пятью зарядами, размеров не больше средненького такого яблока, я прикидывал, что даже если не успеем улететь, нас развеет в пыль раньше, чем мы это осознаем.
Сферы были тяжелыми, серо-синего цвета с красными прожилками, напоминавшими зигзаги молний. Они были заключены в витиеватый стальной каркас, который делал их похожими на ювелирное украшение.
— Они не взрываются от удара, или если попробовать их на зуб. Но в рот не тащите, на всякий случай, — говорила «Цикута». — Если на каркасе нажать вон на тот выступ, то бомба перейдет в активный режим. Детонирует эта малышка через десять минут. В теле нашего милого пожирателя возникнет несколько новых не функциональных отверстий и, в теории, он впадет в спячку для восстановления.
Фэд расхаживал по мостику с таким видом, будто держал в руках отравленную змею.
— Нельзя просто бросить эту гадость здесь и свалить к такой-то матери?
— Нужно отнести взрывчатку поглубже, а не просто бросать ее в первом попавшемся месте, пирожок. Я вам точки на карте отметила. Составлена она по показаниям биосканера, так что могут быть… неточности.
— Неточности? Надеюсь, хоть не такие, что на карте поворот направо, а на деле — налево?
«Цикута» тяжело вздохнула.
— Вот и проверите! Я вам не долбаный картограф!
Я раздраженно повел плечами и хлопнул магистра по плечу.
— Выдвигаемся. Нет времени: неизвестно, кто еще тут охраняет покой этой твари…
Фэд кивнул и склонился над Канарейкой. Рука магистра совсем по-хозяйски обвила плечи девчонки, и говорил он так тихо, что я не разобрал слов, да и не хотел, если честно. Я прекрасно понимал его беспокойство, желание дать последние наставления.
В конце концов, если бы Ши пришлось остаться в корабле и дожидаться нашего возвращения, я бы, наверное, умом тронулся от волнения.
Выдохнув, я бросил взгляд на свою девочку и с облегчением увидел, что она в полной боевой готовности. Красные кудри, собранные на затылке, опасно поблескивали в свете корабельных ламп, а серые глаза сверкали таким неистовством, что мне казалось — враги будут просто разлетаться на ошметки, стоит Ши захотеть.
***
Вязкая черная жижа доходила почти до колена, а воздух был настолько густой и влажный, что каждый вздох давался с трудом, застревал в глотке, как разбухшая мокрая вата. На языке перекатывались вкусы гнили и приторной сладости, стали и соли. Под сапогами противно хлюпало, а темнота вокруг — стоило только отойти от корабля — была такая, что можно было резать ее ножом.
На поясе загорелись «светляки», разгоняя окружающий мрак, но только на несколько шагов. Четкая граница между светом и бездонной тенью была физически ощутима, давила на плечи, ломала уверенность в успехе. Хотелось развернуться и дать деру. Поднять «Цикуту» в воздух и лететь, куда глаза глядят, хоть на край мироздания, только бы подальше от этой твари.
Наркотик, который дал нам корабль, подавил ментальное воздействие, но не до конца. Я чувствовал его отголоски где-то под кожей, в центре солнечного сплетения. Липкие пальцы бесконечного ужаса мягко поглаживали меня по затылку, заставляя то и дело оборачиваться и искать взглядом Ши и магистра. С одной стороны мне было жаль Флоренс, что она осталась одна, на попечении «Цикуты», а с другой — внутренний голос не уставал повторять, что корабль сейчас — самое безопасное место.
— Если здесь есть что-то зубастое — близко не подпускайте, — приказал Фэд. — Тварь инфицирована заразой камкери. Малейшая царапина — и можно будет писать завещание. Ее защитнички тоже наверняка больны.
— Ну, мы не собираемся с ними целоваться и жать руки. Точнее, щупальца… — нервно усмехнувшись, я чуть сместился в сторону, ближе к одной из пульсирующих стен.
— Зато они очень даже захотят близкого знакомства с твоим мясом, так что смотри в оба.
Впереди слабо пульсировал проем, высотой примерно в шесть футов. Дальше, насколько я помнил, в стороны расходились два коридора, по которым нам предстояло протопать не меньше мили, вглубь чудовищного сердца, где мы и бросим заряды.
Десять минут.
Всего десять минут с момента активации бомб до взрыва.
Любое промедление, любая ошибка — и кто-то может превратиться в пыль. Если хоть что-то задержит нас по дороге обратно, то можно будет петь прощальную песню и молить Саджу о новом перерождении в каком-нибудь мире получше.
— Здесь мы разделимся, — сказал магистр, замерев у проема. Бледное лицо покрылось испариной, карие глаза лихорадочно поблескивали в слабом свете. — Я прощальных речей не люблю, но…
— Никаких прощальных речей! — оборвала его Ши. — Мы все вместе вернемся домой.
— Возьмите это, — Фэд протянул нам крохотные кругляшки, в которых я сразу опознал «блошки» — универсальные записывающие устройства. — Включите их и фиксируйте все, что найдете. Нам потребуются любые доказательства, если на Заграйте мы не хотим пойти под суд. Они будут напирать, что опасность была мнимой, больной выдумкой, из-за которой мы ослушались приказов и похитили Посредника. Пусть посмотрят правде в глаза. Даже если все в курсе того, что происходит, мы сможем обезопасить себя.
— Предлагаешь, в случае чего их шантажировать? — я прикрепил «блошку» на грудь.
На лице магистра расцвела знакомая гаденькая усмешка.
— Всенепременно. При этом я сделаю копии и надежно их спрячу, у доверенных лиц, до которых Совет никогда не доберется.
