– И н-ник-какого отдыха от с-служ-жбы! – горестно пожаловался я страже на вопиющий беспредел босса.
– Терпи! Мы тоже не прохлаждаемся, а получаем поменьше твоего! – ну прямо никакой классовой солидарности с угнетенными товарищами по несчастью!
– Топай, умаявшийся ты наш! – поторопил меня «бригадир». – Мне бы за тебя вот так умаяться!
Так он и гнал нас от ворот города до самого элитного квартала, и лишь во дворе особняка Волния расхохотался вместе с нами.
– Молодцы, отлично сработали!
– В Сакарбала хоть попали?
– Тсссс! Официально никто еще ничего не знает. А так – в лучшем виде вы все сделали. Вроде стонал, когда его с площади несли, но видно, что уже не жилец…
– Жалко, конечно, Этона, без вины пострадает…
– Если не отмажут. Уже пущен слух, что его «желудем» стрелял кто-то из его недоброжелателей. Ох и запутается же расследование! Но – тссс! Даже в доме – никому ни слова!
Ну, ни слова так ни слова. Мы ж тоже с понятием. Серега – тот и вовсе рад, что хоть в дом пригласили и дали на лавочке прикорнуть. Фуфлунс пошел докладывать «досточтимому», а мы присоединились к знакомым харям, с которыми уже доводилось отрабатывать нелегкий воинско-гангстерский хлеб. Преобладали среди них этруски, но было и несколько турдетан, так что говорили на понятном всем языке. Как и почти всегда в подобных случаях, официально нас, низовой уровень, никто в особые хитросплетения вершащихся нашими руками дел не посвящал, но фактически почти все всё знали. Гадес – он ведь только по античным меркам город большой, а по современным – ну, не деревня, конечно, далеко не деревня, но и на мегаполис как-то не тянул. Вращаясь по роду службы в среде «бандформирований» клана Тарквиниев, о многом мы были уже и так в курсе, но кое о чем нас просветили только теперь.
Сдав нанимателю отчекрыженную башку неуловимого до той поры Дагона и получив щедрую награду с обещанием не менее щедрых перспектив, я как-то потом и не заморачивался дальнейшими телодвижениями главы клана. Я свое дело сделал, а дальше – жираф большой. Не то чтоб мне это совсем уж неинтересно, но в нашем деле излишнее любопытство не приветствуется. Если хочешь быть на хорошем счету – не суй свой нос куда тебя не просят.
Оказалось же, что как раз сегодня мы довершили то, что начали тогда. Получив неопровержимые доказательства «недобросовестной конкуренции» со стороны клана Митонидов, Волний заострил этот вопрос в городском Совете Пятидесяти. В результате разразившегося скандала «почтеннейший» Ратаб был «прокачен» на выборах городских суффетов – верховных судей, если в современных терминах. Их в любом финикийском городе на каждый год избирается двое, а это ведь не Карфаген, в Совете которого «отцов города» аж триста человек, это Гадес, в котором их всего пятьдесят, вшестеро меньше, и власть двух суффетов в нем, соответственно, вшестеро больше. И если бы глава клана Митонидов заполучил эту должность – его руки оказались бы практически развязаны, и тогда участь конкурирующих с ним Тарквиниев была бы незавидной. Благодаря нашим удачным действиям, эту беду удалось предотвратить, но как член Совета Пятидесяти, Ратаб был «неприкасаемым», и для полной победы над ним одного только кулуарного скандала было недостаточно. Требовалось полноценное судилище, а как до него довести, когда главный гадесский мент, то бишь начальник городской стражи – зять обвиняемого? Естественно, он всячески тормозил все следственные мероприятия. Убрав его с дороги, мы устранили и это препятствие. При всей своей восточной любви к злоупотреблению служебным положением, до прямого наследования должностей финикийцы все-таки не докатились, и в условиях скандала заведомо пристрастного родственника или там свояка Митонидов новым начальником стражи никто не поставит. Нейтральная же фигура будет вынуждена вести это непростое и весьма скандальное дело относительно справедливо.
Но – вынуждена и относительно, поскольку справедливость справедливостью, законность законностью, да только ведь и национального фактора тоже никто не отменял. Город-то финикийский, и подавляющее большинство гадесских олигархов – финикийцы. Этруск Волний для них свой по сословию, но чужак по национальности, а вот Ратаб – как говорится, «свой в доску». За беспредел в отношении не совсем своего его, конечно, тоже пожурят, даже как-то накажут, но гораздо мягче, чем это полагается по закону. Сожрать Митонидов Тарквиниям не дадут, а позволят только покусать для вразумления – больно, но не смертельно. Ратаб же, если наличных «неформальных» сил хватит, вполне может теперь напасть и открыто. Победителей ведь не судят, если победитель – свой. Потому-то и стянул наш наниматель под крышу своего дома побольше надежных людей, что и он прекрасно все эти нюансы понимает. А что безоружны – невелика беда. Это по улицам города вооруженным до зубов разгуливать как-то не принято, а в своем собственном доме полноправный гражданин Гадеса волен хоть все его стены оружием увешать. И в этом смысле наш «досточтимый» – далеко не пацифист. Копья, секиры, щиты, мечи и фалькаты у него с легкостью нашлись для всех. Нашлись у него и дротики, и пращи с «желудями», и несколько луков со стрелами. Даже небольшой «скорпион» нашелся – полуразобранный, и теперь его собирали, приводя в боеспособное состояние. Не так-то легко взять штурмом особняк простого гадесского олигарха!
Впрочем, и сам Ратаб еще не выжил из ума, чтоб так рисковать. Это ведь только победителей не судят, а побежденным – всегда горе. А с кем ему побеждать? Даже покойного ныне Дагона сопровождали желторотые пацаны – это ведь нехилый показатель. Кадровый кризис настал у Митонидов, жесточайший кадровый кризис. За войну внутри городских стен, да еще и в том элитном квартале, где живут и семьи остальных «отцов города», с него спросят не по-детски – если проиграет, конечно. Тогда его уже не то что эта хваленая финикийская солидарность, а и «Гринпис» никакой не спасет, и не дурак он, чтобы так подставляться.
Но все это мы обсуждаем между собой вполголоса, дабы мирных домочадцев нашего нанимателя не пугать, хотя что-то мне уж очень сильно мнится, что это просто для приличия. Скроешь тут военные приготовления, когда столько бандитских рож в доме и горы оружия разложены так, чтоб в любой момент под рукой у этих рож оказались! Так что и к бабке не ходи, в курсе давно уже все эти мирные домочадцы, просто и они тоже приличия соблюдают. Как же иначе в приличном-то доме? Мы как раз говорили о крайне нежелательной вероятности того, что Митониды могут, сыграв на национальных чувствах финикийцев, натравить на Тарквиниев местные «народные массы», то бишь финикийскую городскую чернь, а сами остаться в стороне. В этом случае нехорошо получается – что проклятые этруски Тарквинии руками своих наемников убивают честных финикийских граждан – со всеми вытекающими для итогового «общественного мнения»…
– Им это не удастся! – раздался вдруг сзади уверенный голос Велтура.
– Почему ты так думаешь? – спросил я его, да и остальная наша банда тоже заинтересовалась.
– Все очень просто, Максим. Гадесская чернь не любит Митонидов и не станет за них вступаться, – объяснил мальчишка с видом знатока.
