— Она должна убедить своего мужа, потому что скорее всего они не решатся повесить эту работу открыто. Ну, идемте, Софи. Пресса уже явилась. И еще несколько покупателей хотят поговорить с вами.
Ошеломленная Софи последовала через зал за Жаком.
— Сначала вы познакомитесь с некоторыми из моих лучших клиентов, — сказал Жак и тут же представил Софи некоему немецкому барону, жившему в Нью-Йорке.
— Я покорен, очарован вашими картинами. — Барон склонился к руке Софи, на его пальцах сверкнули драгоценные перстни.
— А мне очень, очень понравились портреты красивого молодого человека, — восторженно вставила нарядная дама.
— У вас такие яркие и смелые краски и удивительное сочетание цветов, — сказал барон, улыбаясь Софи. — Я уже купил пастель «Мужчина в кафе».
— Спасибо, — прошептала Софи, не веря в собственный успех.
— Мисс О'Нил?..
Софи с улыбкой обернулась.
Ей протягивал руку высокий джентльмен.
— Я Роб Грин из журнала «Харпер». У вас найдется время для интервью? Я намерен написать о вас статью. — Он широко улыбнулся.
Софи молча кивнула, не в силах ничего сказать. Статья в «Харпер»! Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Софи чувствовала себя так, словно внезапно превратилась в принцессу. И тут она вдруг заметила Эдварда, шагающего к ней через толпу, и толпа расступалась перед ним, как воды Красного моря перед Моисеем. Софи забыла о репортере, забыла о стоящих рядом восторженных поклонниках, забыла о Жаке. Она вернулась к реальности. Да, она не была принцессой — а Эдвард не был принцем, жаждущим объясниться ей в любви.
Эдвард остановился перед ней и уверенно взял ее за руку. Его взгляд казался таким теплым, таким нежным.
Софи замерла. Эдвард улыбался ей, и не только губами, его глаза тоже светились улыбкой… и его сердце улыбалось.
— Привет, дорогая, — сказал он. — Извини, что я опоздал.
Софи мало что соображала, когда несколькими часами позже Эдвард вел ее по красному ковру вестибюля «Савоя». Она так измучилась, что просто вынуждена была опереться на руку Эдварда. Они поднялись наверх, вышли из лифта. Софи не стала протестовать, когда он, поддерживая ее, пошел вместе с ней по коридору.
Но Софи все же не настолько отупела за этот фантастический, невероятный день, чтобы не заметить, как смотрит на нее Эдвард, — в его глазах светилась теплота, и такими его глаза были в течение всего дня. Он вел себя так, словно и в самом деле был ее пылким поклонником, горячо любящим женихом. Куда девался его гнев? Его враждебность? Что с ним случилось?
Более того, Софи чувствовала: ей будет весьма нелегко устоять перед ним при таких обстоятельствах. Она словно оттаяла. Сердце ее неуверенно трепетало в груди. Эдвард что-то задумал, в этом Софи не сомневалась. Но было ли намерение соблазнить ее первым или последним из его намерений?
Эдвард быстро провел ее до номера и отпустил лишь затем, чтобы достать свой ключ. Софи торопливо шагнула в распахнувшуюся дверь, надеясь помешать Эдварду войти. Теперь ее сердце уже колотилось тяжело и глухо, а губы пересохли до боли. Но Эдвард вошел в номер вместе с ней и тут же обратился к Рашель, игравшей с малышкой на голубом ковре на полу гостиной:
— Почему бы вам с Эданой не погулять часик-другой?
Софи попыталась выразить слабый протест — но ее сердце и загоревшееся тело не позволили ей этого.
Рашель вскочила, с улыбкой глядя на них обоих. Мгновением позже она уже собирала Эдану. Софи почувствовала, что ее ноги слабеют с каждой секундой. Она прислонилась к изумительно красивому столику в стиле чиппендейл, чтобы собраться с силами. Эдвард не имел права врываться в ее номер и тащить ее в постель лишь потому, что ему так захотелось…
Но… это было бы прекрасно — заняться с ним любовью после такого изумительного дня!
Софи подняла голову и посмотрела на Эдварда. Ее щеки пылали, она просто не могла сопротивляться велению тела. И в ответном взгляде Эдварда она прочла обещание исполнить все ее самые фантастические мечты — и подарить ей заодно и луну, и звезды. Софи крепче ухватилась за крышку стола. Ей казалось, что кровь с ревом и грохотом несется по ее венам. Острое желание поймало ее в свои сети. Как зачарованная, она ждала, что же будет дальше.
— Мы немножечко погуляем, cherie, — сказала Рашель, подхватывая на руки закутанную Эдану. Лицо француженки выглядело невозмутимым, но в глазах плясали хитрые огоньки. Она пронеслась мимо Софи и исчезла за дверью.
Софи была не в состоянии двинуться с места. И боялась еще раз посмотреть на Эдварда. Но все же посмотрела.
— Иди ко мне, любимая, — сказал он. Софи изумленно раскрыла глаза.
Он улыбался мягко и ласково.
— Больше тебе не сбежать от меня, Софи.
Ей показалось, что она теряет сознание. Он снова улыбнулся.
— Кроме того, мы собираемся завтра пожениться, ты не забыла? — Он шагнул к ней.
Софи наконец обрела голос:
— За-завтра… Но мы еще не… не обсудили… условия нашего брака…
Эдвард весело засмеялся, его глаза блеснули тепло и загадочно, он взял ее за руки. Софи не вздрогнула и не сжалась, когда он привлек ее к себе, прижал к своему крепкому возбужденному телу. Нет, она спокойно поддалась его объятию.
— Нам нечего обсуждать, — прошептал Эдвард, заглядывая ей в глаза и целуя ее в кончик носа. Софи содрогнулась от новой волны желания. — Ты будешь моей женой, вот и все, — бормотал он, целуя ее в глаза. Софи чуть слышно всхлипнула. — Самой любимой на свете женой, — добавил он хрипло и поцеловал ее в губы.
Софи сильно вздрогнула.
— Ч-что?..
Она уперлась руками в его грудь, а он осыпал поцелуями ее губы, подбородок, щеки…
— Ты слышала, — сказал Эдвард изменившимся голосом. — Я люблю тебя, волшебница. И намерен доказать это тебе — прямо сейчас.
Софи во все глаза смотрела на него, вцепившись в лацканы его смокинга, и не верила собственным ушам.
— Я… я не понимаю…
— Вот как? — Он насмешливо и маняще улыбнулся, впиваясь в ее губы и прижимаясь к ней бедрами. — Так позволь объяснить.
Софи задохнулась, когда он подхватил ее на руки.
— Эдвард, что ты делаешь?!
Он засмеялся, неся ее в спальню.
— Ты еще спрашиваешь?
Софи смотрела на его красивое лицо. Это лицо, с классически правильными чертами, с яркими и живыми голубыми глазами, привлекало и гипнотизировало ее, преследовало, порабощало…
— Прошу, не лги мне! — воскликнула она со слезами в голосе.
Эдвард осторожно положил ее на кровать.
— Вот уж кем я никогда не был, — сказал он, развязывая галстук и бросая его на пол, — так это лжецом. Любимая… — И его смокинг полетел вслед за галстуком.
