Когда – не знаю я, Но вижу двойника огромной силы, Чьё имя Полнолуние, и в нём Смешались кровь, отчаянье и тьма. И ярость, что любовью называют Презренные и жалкие рабы. Такая ярость, что сведёт с ума Колдунью, обуздавшую Порядок…
– Я здесь, – вдруг сказал Иннокентий. – И я жив.
– Я тоже, – ответила Порча.
– Я знаю. Я держу тебя за руку.
В тумане туч их голоса звучали привидением.
– Я ничего не вижу, – пожаловалась девушка. – Вспышка была яркой, может, я ослепла?
– Ты видишь меня, – заметил Кросс.
– Возможно, я тебя помню.
– Возможно… – Он улыбнулся и громко позвал: – Авадонна! Ты выжил, старый грешник?
– Следи за языком, насекомое, – злобно отозвался карлик. – И надейся, что вызванные потрясения остались в Отражении.
– А то что?
– А то я тебе устрою свальный грех с моим палачом…
– За что? – притворно удивился толстяк.
– За то, что помогал Ксане.
– Нужно было ещё днём пристрелить ведьму, – задумчиво протянул Машина.
– Ты вообще молчи, – прошипел Авадонна. – Всё из-за тебя.
Кто-то рассмеялся, кажется, Кирилл.
А затем поднялся ветер. Не сильный, но достаточный, чтобы отпихнуть от земли рассевшиеся тучи. Тучи пытались спорить, цеплялись призрачными лапами за парапет, но проиграли, взлетели, тут же растаяли, и над Бородинским мостом раскинулось чистое, невозможно звёздное небо, щедро подогретое жёлтой Луной.
В свете которой купались три ошарашенные планеты.
Колдунью, брат, несчастную настолько, Что размешает Отраженье с Днём. И наша кровь, рассеянная в мире, Провозгласит парад великих четырёх.
– Нет, – прошептал изумлённый Кирилл, не сводя глаз с появившихся у Земли соседок. – Невозможно!
– Парад великих четырёх, – повторил Авадонна. – Пророчество свершилось.
И устало облокотился на парапет, разглядывая новые планеты в отражении тёмных вод Москвы-реки.
Пророчество свершилось.
