Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
Финансируемые государством научно-исследовательские центры изначально были связаны с оборонным комплексом и обязаны были предоставлять свои научные и технические ресурсы для решения срочных задач национальной безопасности. Сегодня, когда национальной безопасности угрожает кризис в сфере образования, крайне остра необходимость привлечь экспертные знания для решения этих проблем.
Перемены потребуют активного взаимодействия с правительством, которое недостижимо в сегодняшних условиях. Классическая модель Финансируемого государством научно-исследовательского центра – это физическая организация со штатом постоянных сотрудников (как, например, RAND или MITRE[848]), однако закон никоим образом не вводит подобное ограничение. Гораздо важнее, что к помощи такого центра прибегают в случае особой потребности во взаимодействии между государством и частным сектором при работе над важными и сложными проблемами[849]. Следовательно, ассоциация университетов-спонсоров должна параллельно обратиться в Конгресс и добиваться предоставления Мозговому центру статуса Финансируемого государством научно-исследовательского центра.
Дополнительно (или в качестве альтернативы) Мозговой центр мог бы сотрудничать с существующими центрами – например, Институтом научно-технической политики при Управлении по научно-технологической политике Белого дома, который, вероятно, в рамках своих полномочий мог бы выполнять работу и в сфере образования[850]. Включение Мозгового центра в виде операционной структуры в состав Финансируемого государством научно-исследовательского центра позволит исполнительным органам издать приказ, обязывающий к сотрудничеству и эксперименту.
Создание Мозгового центра потребует юридических действий, которые устранят препятствия, создаваемые Законом о федеральных консультативных комитетах, Законом о сокращении документооборота и другими нормативными правовыми актами, которые хотя и не препятствуют работе Мозгового центра, но и никак не поддерживают использование гражданской экспертизы.
Наше общество нуждается в правовой базе, которая не просто бы допускала, но активно содействовала вовлечению граждан в государственное управление, поддерживала бы усилия по привлечению их опыта и знаний к работе правительства. И здесь возможно расхождение во мнениях. Будет ли поставленная цель достигнута через изменение Конгрессом существующих законов или через учреждение нового государственного научно-исследовательского центра при Министерстве образования, который будет работать по сетевому принципу, – в любом случае, не создав Мозговой центр, мы не увидим, какие из механизмов работают, как их адаптировать и усовершенствовать, мы не сможем провести эксперименты с новыми институциональными системами, открывающими гражданской экспертизе путь в правительство.
Франклин Рузвельт считал первый Мозговой центр прекрасным инструментом разработки политического курса именно потому, что в нем приветствовался эксперимент, поощрялись дискуссии и допускалось политическое инакомыслие. Советники президента, естественно, в определенной степени разделяли его взгляды. Но в их мировоззрении было достаточно противоречий, чтобы сформировать среду для интеллектуальных провокаций, экспериментов, проб и ошибок. Посредством диалогов и споров члены центра влияли друг на друга, подпитывали и подпитывались инновационными идеями[851]. И в этой инновационной азартной игре нация оказалась победителем.
Глава 8
Умные граждане
От каждого по способностям, каждому по потребностям.
Карл Маркс, «Критика Готской программы», 1875 год[852]Лучшие решения опираются на глубокие научные знания. Однако, как сказал Черчилль, эксперты – это те, «кого слушают, но не слушаются». Конечно, большинство признает, что при современной сложности организации общественной жизни невозможно принимать мотивированные политические решения, не полагаясь в значительной степени на экспертные (читай профессиональные) рекомендации. Однако, несмотря на отчаянную потребность в высококачественном экспертном знании, необходимость обращения к нему сопровождается страхом и ощущением дискомфорта. В общественном сознании существует очевидный конфликт между опорой на профессиональное мнение и ценностями демократии. Экспертное знание представляется фундаментальной политической проблемой в идеологии либерализма.
Критика эта вызвана двумя причинами. Во-первых, считается, что исключительность и «избранность», ассоциируемые с научной и политической деятельностью, противоречат принципам равенства и справедливости, которые лежат в основе нашей либеральной демократии. Во-вторых, решения, принимаемые «за закрытыми дверями» комитетами, состоящими из профессионалов, представляются менее легитимными, чем результат открытой ожесточенной борьбы законодателей, где большую роль играют ценности.
В то время как демократический политический режим предполагает дискуссии, характер которых в значительной степени понятен для всех участников, профессиональное доминирование в отдельных научно-технических областях нарушает представление о легитимности принимаемых решений.
Либеральные идеалы равенства требуют демократических дебатов. Именно поэтому у граждан возникает страх перед эпистемократией – или «властью знающих», – опирающейся на высококвалифицированных специалистов, в том числе на ученых с их специфическими ритуалами, профессиональным жаргоном и традициями. Сами же граждане, которым по определению не хватает специальных знаний, не в состоянии адекватно оценивать предмет обсуждения и квалификацию эксперта, что приводит к отсутствию не только подлинной дискуссии, но и подлинного контроля[853]. В результате в обществе рождается объяснимое опасение, что исключительные знания могут превратиться в инструмент давления; формируется недоверие к «экспертам» в традиционном понимании этого термина.
Конфликт между экспертным мнением и демократическими нормами представляется искусственным. Он существует из-за выработанной привычки ставить знак равенства между понятиями «профессиональный» и «экспертный», что в результате привело к тому, что мнения граждан перестали отождествляться с экспертным знанием. Подобная ошибка стала возможной из-за того, что нам не удавалось сделать экспертное знание ни по охвату, ни по влиянию истинно общественным явлением.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
