— Не знаю, реальная жизнь это не подтверждает, — задумчиво сказала Соня. — Разве наиболее успешны религиозные люди? Это далеко не так. Ты еще маленький и наивный.
— Внешний успех это не более чем оболочка, за которой скрываются трагедии и несчастья более страшные, чем у так называемых неуспешных людей, — сказал подошедший к ним философ. Он был в очках и в рубашке с коротким рукавом и внешне чем-то напоминал Соне одного из ее университетских преподавателей. София давно не виделась с ним, но сейчас вспомнила, как они общались после кораблекрушения. — В ваше время самым важным считается финансовая состоятельность. Но разве нет более важных вещей? Разве мы не ищем прежде всего душевного комфорта, ради которого употребляется алкоголь и устраиваются все многочисленные развлечения? И неужели нет того, что более значимо для нашего настроения, чем деньги? Например, чистая совесть, наши достижения в области науки и искусства, подвиг во имя высокой идеи?
— Да, в какой-то степени вы правы, — согласилась Соня. — Но вы должно быть не очень представляете себе, что в наше время имеет место огромное социальное расслоение, постоянная напряженная борьба за место под солнцем, в которой многие участники применяют запрещенные приемы. Страх не соответствовать, оказаться на дне, это страшно давит, доставляет множество страданий.
— София, вы знаете, что сказал Диоген, живший в бочке, Александру Македонскому, который заявил, что готов дать философу все, что он захочет? «Отойди, и не загораживай мне солнце». Неужели вы думаете, что люди, по трупам пришедшие к могуществу и известности, счастливы? — сказал Альфред, вглядываясь в темноту.
— Не знаю, все так сложно, — засомневалась Соня, — жизнь диктует свои условия. А может, главное это любовь и близкие отношения, а все остальное вторично? Эти мотивы властвуют над человеком, почему происходят банальные истории, когда женщины оставляют богатых мужей ради шоферов и садовников? Почему наследники миллионных состояний влюбляются в официанток? То, что дают деньги — искусственно, а над человеком властвует первичный инстинкт.
— А нет ли в мире чего-то что выше и этого инстинкта? — спросил философ, протирая очки носовым платком. Он часто делал это машинально, когда о чем-нибудь рассуждал.
Соне не хотелось больше вести философские диспуты. И она отошла от собеседника к борту корабля.
И тут Софию посетило странное чувство, что время как будто остановилось.
Корабль слегка покачивался на волнах, матросы обсуждали происходящее, но было ощущение, что это все одно застывшее мгновение. Как один кадр из фильма, который можно рассмотреть до мельчайших деталей пока плейер стоит на паузе.
«Мне кажется, времени больше нет, я сейчас беседовала с философом и Данилой, но не прошло ни секунды. Я испытываю мучительный страх, откуда эта тревога? Если с нами говорил дьявол, то, конечно, он преследует свои цели, но ведь и все смертные таковы. Они думают, прежде всего, о своей выгоде. И если во всем мире огромное количество людей идут на сделки со своей совестью ради больших и не очень больших денег, то волей неволей начинаешь задумываться, может, и правда богатство дает нечто такое, ради чего стоит пожертвовать всем», — думала София.
И тут боцман сказал:
— Кто хочет, отправляйтесь со мной на берег.
А Соня продолжала смотреть вокруг, она немного успокоилась. «Я наблюдаю уникальное явление, окно в другой мир. И почему я должна верить отцу Олегу, что с нами говорил дьявол? Вероятно, это просто некая иная сущность, я совсем запуталась. Но, если это был и сам сатана, я хочу узнать, что будет дальше с теми, кто останется на корабле. Не вижу смысла возвращаться в свою обычную жизнь. Мы все равно никогда не сможем до конца понять сущность таинственных мистических духовных процессов в душе человека и в мире. То, что мы видим это лишь внешняя оболочка, последствия напряженной внутренней жизни людей, в головах которых рождаются сложнейшие противоречивые идеи, мысли, желания, чувства, толкающие их на те или иные поступки, приводящие, в том числе, и к материальным осязаемым последствиям. И вполне возможно, помимо людей во вселенной много других разумных существ».
Соня не видела, ушел ли боцман и кто-либо еще с корабля, но она с интересом наблюдала за оставшимися людьми. Ее глаза привыкли к темноте, она различала очертания. Кое-что можно было рассмотреть, казалось, что откуда-то начал исходить очень слабый и тусклый красноватый свет, как от очень далекого пожара. Матросы весело общались. Они как-то преобразились, их лица были полны жизни и от этого привлекательны, будто исчезла печать страдания и проклятия.
Один из них с суровым обветренным мужественным лицом подошел к ней. Это был явно физически очень сильный человек, он излучал энергию и уверенность.
— Итак, ваши друзья решили покинуть корабль, а вы предпочли остаться и это правильно. Зачем вам ваша прежняя жизнь, омраченная печалью? Теперь, когда капитан умер, все будет по-другому, — сказал он низким хриплым голосом, в котором слышалось участие.
— А как же прекрасные картины, черный туман, таинственный голос? Кто говорил с нами? Это был дьявол?
— Не было никакого голоса, вы что? — Матрос дружески похлопал ее по плечу. — Это все галлюцинация, морская болезнь, после долгого плавания такое бывает, уж поверьте старому морскому волку. Вы переутомились, перегрелись на солнце, капитан умер, а вы были к нему так привязаны, это огромный стресс. Вы все это время лежали на палубе без сознания и только сейчас пришли в себя. Я поставил вас на ноги, вы бредили.
Соне стало не по себе.
— Значит, я была без сознания, и мне это все привиделось? Какой кошмар! А почему такая тьма окутала корабль? В бреду я видела тусклый красный свет, я и сейчас его вижу, но он становится все слабее!
— Девушка, вы такая красивая и такая наивная, ночь и поэтому темно, тропическая ночь, хоть глаз выколи ничего не видно. А этот тусклый свет от проплывающих вдалеке лайнеров, он удаляется вместе с ними.
Соня почувствовала страшную усталость и села прямо на палубу, ее собеседник сел рядом с ней.
— А где же Дирк, Элай?
— Дирк, наркоторговец, негодяй, замешан в кровавых преступлениях, даже не вспоминайте про него. А Элай сказал, что не хочет вас больше видеть, он не понимает своего счастья. Многие ушли с корабля и цыган вместе с ними. Это территориальные воды США. Покинувшие корабль остались на берегу, там высадилась лодка береговой охраны. Они забрали с собой много людей. А вы так слабы, что не сможете плыть на моторной лодке, да вас укачает сразу. Капитан был моим другом, и я должен позаботиться о вас, я обещал ему, отвезу вас в ближайший порт. Здесь остались мои друзья, ничего не бойтесь. Во время плаванья мы были другими, злыми, отчаявшимися, но такова жизнь, сейчас все несколько успокоились. Хотя, знаете, вы так красивы, что я не расставался бы с вами никогда.
— А мы сейчас плывем? Мне кажется, мы стоим, — сказала София, — меня действительно здорово укачало.
— Мы скоро придем в порт, выпьем в кафе ароматного глинтвейна, а там решите, что делать дальше. Больше всего на свете люблю глинтвейн, это горячее вино сразу проникает в кровь как взгляд прекрасной девушки в сердце мужчины. Да, мы все из семнадцатого века, но люди во все времена любили, мечтали, надеялись на лучшее. Задам вам один вопрос, казалось бы, банальный, но мне интересно ваше мнение, юной девушки из третьего тысячелетия. Что такое любовь?
