– Совсем неплохо, – усмехнулся Палий. Затем достал из кармана небольшой кошелек. – А если к этому имени добавить еще и кошелек со злотыми, то можно быть уверенным, что перед тобой откроются не только двери дворцов, но и сердца их хозяев…
– Да что ты, батько! – воскликнул Арсен. – Вы здесь, в Фастове, живете впроголодь. Лучше купите на эти деньги зерна для посева или несколько хороших коров для расплода, а то ведь телушка у матери не скоро станет тельной коровой…
– За нас не беспокойся! Мы гуртом проживем как-нибудь. А тебе деньги понадобятся. Да и не мои они, а казенные. Из нашей полковой кассы. Бери – не перечь!
– Спасибо, батько. – Арсен спрятал кошелек в карман. – Думаю, и вправду пригодятся…
– Ну а теперь прощай! И пусть не споткнется твой конь на далекой и трудной дороге! – Полковник обнял казака, поцеловал в щеку, потом быстро оттолкнул от себя, будто оторвал от сердца, и строго, чтобы скрыть печаль, сказал: – Садись – и айда! В путь!
4
Разыскать во Львове Спыхальского оказалось нетрудно. Поскольку Арсен прибыл ко дворцу Яблоновского вечером и на подворье, кроме часовых, уже никого не было, он обратился с расспросами к пожилому жолнеру, стоявшему с напарником у ворот.
– Пана Мартына Спыхальского? – переспросил жолнер. – А как же, знаю!
– Где его найти?
– Так пускай пан приходит сюда завтра пораньше…
– Сегодня нужно.
– Ну, если у пана найдется лишний злотый…
– Найдется.
– О, тогда, мосьпане, другое дело! – обрадовался жолнер и подмигнул своему напарнику, прислонившемуся к воротам: – Слышишь, Яцек, ты побудь пока один, а я провожу пана. Тутай недалеко… Пошли, пан!
Они завернули за угол и нырнули в густую тьму. Шли недолго.
– Тутай! – оповестил жолнер, показывая на мрачный домишко, притаившийся, словно гриб, под высокими безлистыми деревьями. – Я сейчас позову…
– Нет, не нужно, – остановил его Арсен. Протянул монету. – Благодарю. Я сам.
Жолнер поднес монету к глазам, повертел в пальцах, даже понюхал зачем-то и, убедившись, что это настоящий злотый, быстро ушел.
Арсен приблизился к освещенному окну, постоял немного, чтобы справиться с невольным волнением, которое внезапно охватило его, а потом тихонько постучал в стекло. Просто не верилось, что сейчас откроется дверь и он сможет обнять пана Мартына.
Дверь не открылась. Зато большая мужская рука приподняла занавеску, и к стеклу придвинулось усатое лицо с вытаращенными глазами. Это был Спыхальский.
– Кто там? – послышался его зычный голос.
– Пан Анджей Комарницкий.
– Кто?.. Что за глупые шутки, пан? – Спыхальский продолжал всматриваться в тьму за окном, пытаясь разглядеть незнакомца. На его лице застыло выражение растерянности. – Еще раз спрашиваю: кто тутай?
Арсен засмеялся. Он не хотел громко называть свое настоящее имя.
– Не узнаешь, пан Мартын? Вот как! А совсем недавно клялся, что до смерти не забудешь друга!
Спыхальский тихо охнул. Занавеска опустилась.
Через мгновение хлопнула дверь – и он вихрем вылетел во двор.
– Холера ясная! Голуба! Неужто ты, Ар…
– Т-с-с! – Арсен зажал ему рот. – Я ж говорю – пан Анджей Комарницкий. Ну что – узнал?
Спыхальский фыркнул, как кот, и, захохотав, сграбастал Арсена своими ручищами.
– Узнал! Сразу узнал! Ей-богу! Только сам себе не поверил. Откуда? Какими ветрами? Заходи…
Они вошли в просторную, но неуютную комнату. Одного взгляда для Арсена было достаточно, чтобы понять – пан Мартын ведет холостяцкую жизнь. Всюду – неимоверный беспорядок. Одежда висит просто на гвоздях, валяется, разбросанная, на стульях, даже на полу. Кровать не убиралась, пожалуй, недели две. На столе – грязная тарелка с куриными косточками, краюха черствого хлеба, надрезанная луковица…
Небольшая сальная свеча давала мало света, зато копоти – с излишком.
Спыхальский убрал тарелку, рукавом смахнул крошки со стола, швырнул на кровать какую-то тряпку, подвинул ногой табурет гостю.
– Садись! – Сам он примостился напротив, рассматривая товарища. – Рассказывай! А то у меня совсем мало времени.
– Ты торопишься?
– С третьими петухами должен ехать в Варшаву.
– Так это же прекрасно! Я тоже – в Варшаву… Значит, у нас будет время поговорить.
– Правда прекрасно! – обрадовался Спыхальский, но сразу же стал серьезным. – Арсен, ты-то зачем туда едешь?
– Через стену не слышно? – повел глазами Арсен. – Соседей у тебя нет?
– Когда-то был один, да сгинул… Наш общий знакомый – полковник Яненченко.
– Где же он?
– Тогда еще… – Спыхальский сделал многозначительную паузу. – Расстреляли… По приговору военного суда…
Арсен помолчал. Напоминание о Яненченко вдруг вызвало в памяти Дубовую Балку, пожарище, похищение Златки и Стехи… Затем он поведал Спыхальскому о своих скитаниях и мытарствах.
– Однако ты так и не сказал, какая беда гонит тебя в Варшаву. Или это тайна? – спросил поляк. – Если так, то не говори…
– Не обижайся, пан Мартын. У меня от тебя тайн нет и не может быть, ибо мы с тобой съели не один пуд соли, дружище. Еду я к самому королю… – И Арсен рассказал о причине своего путешествия. – Вот почему не хочу, чтобы здесь знали мое настоящее имя. И не только из-за того, что кое-кто из вельможного панства сделает все, лишь бы не допустить казака к королю… Во Львове и Варшаве наверняка есть султанские лазутчики. А дело мое совершенно тайное, как сам понимаешь…
– Понимаю, – согласился Спыхальский. – Ты решил правильно, и я помогу тебе!
– Я верил в это, вот и завернул к тебе во Львов, не поехал сразу в Варшаву.
– Твое счастье, что прибыл сегодня. Если б опоздал – так бы мы и не встретились, холера ясная!
– А тебя что заставляет ехать в Варшаву?
– Не меня одного. Коронный гетман воеводства Русского Станислав Яблоновский едет на вальный, то есть всеобщий сейм. Я вместе со свитой должен сопровождать его. Завтра утром выступаем… Ты поедешь с нами!
– Как к этому отнесется твой хозяин? Вдруг будет против?
– Хозяин, разрази его гром! – воскликнул Спыхальский. – Ты правильно сказал – мой хозяин! Должен сознаться: твой лучший друг, урожденный шляхтич Мартын Спыхальский, стал мальчишкой на побегушках у владетельного пана Яблоновского, сто чертей ему в печенку!
– Так оставь его!
– Ишь ты! Легко сказать – оставь! А что есть буду? Крымчаки спалили мой дом, разграбили все, что было, – хотя, правду говоря, было-то всего не очень-то густо, – и пустили по миру нищим. Теперь я гол как сокол… Вот и вынужден за кусок хлеба и за жилье служить у Яблоновского, как простой холоп. Что прикажет, то и делаю, куда пошлет, туда и еду… Надеюсь собрать немного деньжат, плюнуть на все и податься в свой Круглик – поставить домишко, жениться и зажить спокойно…
