— Боюсь, что я слишком занята, — холодно ответила Корнелия.
— И я тоже, — добавила Лоллия.
— Корнелия, — Марцелла протянула руку. — Почему бы тебе не принять мое приглашение? Мы посидим с тобой и от души посплетничаем, как в старые добрые времена. Вспомни, как мы с тобой в детстве потихоньку брали в постель пирожные и часами болтали, мечтая о том, как мы выйдем замуж, когда вырастем?
Но Корнелия видела перед собой Пизона, лежащего в луже крови на ступенях храма Весты. Она видела Друза с ножом в боку. Даже стоя на коленях, он пытался ее защитить. В следующий миг она почувствовала на своей руке унизанные кольцами пальцы Марцеллы.
— Прошу тебя, — прошептала та. — Я хочу назад свою сестру.
Корнелия вырвала руку.
— Какую сестру?
Марцелла в упор посмотрела на нее.
— Я непременно наведаюсь к тебе в гости! — воскликнула Туллия, словно не замечая этой сцены. — Скажи мне, малышка Юлия больше не кашляет? Я знаю одно хорошее средство от кашля, специально для детей…
Домициан уже тащил жену за руку. Марцелла бросила на прощание последний умоляющий взгляд, однако Корнелия поспешила отвернуться.
— Не думаю, что у нас есть необходимость придумывать для Марцеллы наказание, — заметила Диана. — Она уже наказана.
— Наказана? — сердито воскликнула Корнелия. — Да она почти императрица!
— Да, но зато не хозяйка самой себе, — взгляд Дианы скользнул по Домициану. Корнелия также посмотрела в его сторону. Домициан, коренастый юноша, с видом хозяина положения развалился на ложе с кубком вина в руке и вел дружескую беседу с Друзом. Все знали, что Домициан любит солдат и даже мечтал превзойти в качестве полководца своего прославленного брата. Впрочем, несмотря на улыбку и приветливый тон, взгляд его черных глаз оставался совершенно непроницаемым. — Он напоминает мне колесничих, которые рвутся к славе из самых грязных трущоб, — заметила Диана. — И даже когда они ее достигают, когда в руках у них пальмовая ветвь, а у ног сотни побед, их глазах горят все тем же неутолимым голодом. И ничто в этом мире не способно его утолить.
— О, это твои фантазии! — фыркнула Лоллия. — Он еще совсем юноша.
Марцелла вернулась к мужу — молчаливая и с ног до головы увешанная драгоценностями, — и рука Домициана тотчас легла ей на локоть. Не договорив фразы, он повернулся к ней, чтобы поцеловать ее. Впрочем, нет, со стороны могло показаться, что он готов ее сожрать.
— Марцелле не позавидуешь, — заметила Диана. — Теперь ее жизнь — лишь пиры и рабы, да еще чужие дети. А еще она совсем одна. Я бы себе не хотела такой жизни.
— Отлично, — произнесла Корнелия и вернулась к мужу. Домициан соскользнул с соседнего ложа и, увлекая за собой Марцеллу, направился к деду Лоллии, явно желая о чем-то его расспросить. Корнелия воспользовалась моментом, чтобы уютно расположиться рядом с Друзом, и потерлась щекой о его плечо.
Он нежно посмотрел на нее.
— Что такое?
— Ничего. Просто я люблю тебя.
— Наверно, все дело в сестре? — спросил Друз. Он уже успел ее выучить.
Корнелия ответила не сразу.
— Только не подумай, будто я ей завидую из-за того, что она отхватила себе такого мужа. Ничуть, я всегда бы предпочла тебя, а не Домициана.
— Спасибо, — довольно кисло отозвался Друз.
— Но ведь императрицей должна была стать я! — не сдержалась Корнелия. — А вовсе не моя младшая сестра!
— Зато ты императрица моего сердца, — попытался утешить ее Друз.
— Это не одно и то же!
Друз расхохотался и, притянув к себе, поцеловал в висок. Корнелия заставила себя улыбнуться и приняла из его рук кубок с разведенным водой вином.
Домициан провел на пиру еще час, затем неожиданно — точно так же, как и вошел сюда, — поднялся с места.
— Но ведь мы только что пришли, — попыталась протестовать Марцелла.
— Верно. А сейчас уходим. Кстати, забыл сказать вам одну вещь, — добавил он, обращаясь к присутствующим. — Я дал жене новое имя. Мне не нравится имя Марцелла, и отныне жену зовут Домиция. В мою честь.
— Домиция! — раздались со всех сторон подобострастные возгласы, за которыми последовали рукоплескания. Корнелия заметила, как сестра в ужасе обвела взглядом зал, и прониклась к ней жалостью. Увы, прежней Марцеллы больше не было. Она вернулась в императорский дворец, к той жизни, которую заслужила. И Корнелия не желала иметь с ней ничего общего. Эта Марцелла не имела никакого отношения к той маленькой девочке, которая, спрятавшись с сестрой под одеялом, тайком лакомилась пирожными и, хихикая, мечтала с ней о будущем. Оно даже к лучшему, что теперь у нее другое имя. Марцелла — ее Марцелла — мертва.
Солнце начало клониться к закату, и гости, сытые и довольные, нежились на своих ложах. Лоллия отвела Флавию наверх, чтобы уложить девочку спать, после чего сама куда-то исчезла. Дед Лоллии был слегка пьян и готов расцеловать весь мир. Лавровый венок съехал набекрень и теперь сидел на одном ухе. Перед тем как подавать десерт, в зал впорхнула группа танцоров, чтобы немного развлечь разморенных солнцем и сытным обедом гостей. Корнелия закрыла глаза и прильнула к плечу Друза — полусонная и довольная жизнью. Неожиданно внутри нее как будто затрепетал крыльями мотылек — неужели это уже дает о себе знать ребенок? Увы, следующее мгновение тишину и всеобщее умиротворение нарушил душераздирающий крик.
Музыка тотчас смокла. Корнелия открыла глаза и огляделась по сторонам. Туллия стояла, схватившись за дверь, которая вела в кухню. Обычно этой дверью пользовались только рабы, однако сейчас они все были заняты приготовлением сладких блюд. Все кроме галла-вольноотпущенника, рослого, с золотистыми волосами, который теперь был всем хорошо знаком, ибо успел примелькаться в доме. Сейчас он был занят тем, что, прижав Лоллию к стене, осыпал ее страстными поцелуями. Рука Лоллии запуталась в его волосах, а на безымянном пальце тускло поблескивало простое железное кольцо.
— Туллия, — процедила сквозь зубы Лоллия из-за широкого плеча Тракса, который тотчас замер как вкопанный. — Воспитанные люди обычно стучат.
Она притянула к себе лицо вольноотпущенника, чтобы еще раз его поцеловать, и половина гостей весело рассмеялась. Корнелии тоже стало смешно, но она стыдливо прикрыла ладонью рот. Друз также едва сдерживал улыбку.
Туллия с грохотом захлопнула дверь.
— Дорогая, — робко обратился к ней Гай, но Туллия взмахнула рукой, приказывая всем успокоиться. Увы, сделать это было невозможно, потому что весь триклиний перешептывался и хихикал. Корнелию тоже душил хохот, но она, как и положено благовоспитанной матроне, пыталась изобразить ужас. Фу, какая бесстыжая эта Лоллия. Я возмущена. Я возмущена, внушала она самой себе. Затем она нарочито покашляла.
— Довольно, — заявила Туллия, уже без визга и шепотом. — Я сделала все, что могла. Я пыталась принести в эту семью моральные принципы. Увы, я так и не смогла! Не смогла! Сама Юнона была бы бессильна это сделать! Вы все выродки! — взгляд Туллии упал на деда Лоллии со съехавшим набекрень лавровым венком. — И плебеи! — она посмотрела на Диану. — И шлюхи!
