Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
В современной исторической поэтике историю ее развития принято делить на три основные стадии.
Первая, древнейшая стадия, сохранила название, которое дал ей основатель исторической поэтики А.Н. Веселовский — стадия синкретизма, ее временные границы начинаются в палеолите и доходят до VII–VI вв. до н. э. в Греции и первых веков нашей эры на востоке [Веселовский А.Н., 1989].
Вторая большая стадия завершается во второй половине XVIII в. в Европе и в конце XIX — начале XX в. на востоке. По предложению С.Н. Бройтмана эту стадию называют эйдетическая поэтика, поскольку данное обозначение более отчетливо формулирует порождающий принцип поэтики этой протяженной эпохи — нерасчлененность в ней «идеи» и «образа». И во второй половине XVIII в. в литературах Европы и в ХХ в. в некоторых восточных литературах начинается третья стадия — поэтика художественной модальности [Бройтман С.Н., 2001].
Рассмотрим эти стадии в контексте психологии поэтического воображения — как развитие психических процессов, обеспечивающих возможность создания поэтических образов, используя методологию функционально-системного анализа и законы развития искусственных систем [Альтшуллер Г.С., 1979, Меерович М.И., Шрагина Л.И. , 2008], которые были изложены выше, в частности, в главах 3, 11 и 12.
1. Общие, концептуальные положения ТРИС («законы идеологии)».
2. Законы синтеза искусственных систем.
3. Законы развития искусственных систем [Меерович М.И., Шрагина Л.И., 1997].
Проследим действия этих законов на материале исторической поэтики на каждой стадии развития поэтического образа и, соответственно, поэтического воображения субъекта, который, в свою очередь, является элементом искусственной системы «социум».
СТАДИЯ СИНКРЕТИЗМА (нерасчлененная целостность)
Эта огромная эпоха предшествует эпохе личного творчества и вырабатывает художественный язык, который станет материалом всей последующей литературы. Данные современной науки говорят, что дольше всего принцип синкретизма сохраняется в словесно-образной структуре художественного произведения [Бройтман С.Н., 2001].
По мнению О.М. Фрейденберг, архаическая образная структура основана на «мышлении тождествами», на «восприятии мира в форме равенств и повторений» [Фрейденберг О.М., 1936, с. 248]. В архаическом сознании значение слова и предмет, который оно обозначает, существуют как одна нерасчленимая реальность, и слово воспринималось как нечто конкретное, материальное.
В архаическом слове, считает А.А. Потебня, предельно ощутима и значима его внутренняя форма — этимологическое значение, в нем жива связь с тем представлением, которое послужило возникновению слова [Потебня А.А., 1892].
Наличие таких точек зрения позволяет сделать вывод, что на этом — синкретическом — этапе предмет–слово–образ являются единым целым, они не отделены друг от друга, вербальное воображение как психическая функция еще не развито, и мы можем говорить только о наличии образов-представлений.
Это позволяет нам интерпретировать первый этап развития воображения как этап синкретического образа-представления, на котором предмет–слово–образ являются единым целым.
В дальнейшем, по мере расширения сфер деятельности и связей субъекта как члена социума, психическое отражение и воссоздание действительности в поэтическом образе шло по пути последовательного присоединения действий и предметов. В исторической поэтике этот период характеризуется как сочинительное присоединение, основанное на кумулятивном принципе связи. Его временные рамки не определены, и в некоторых работах отмечается, что этот принцип сохранился у ряда народностей до настоящего времени. Его суть хорошо демонстрируют, в частности, наиболее архаические фольклорные тексты народностей Крайнего Севера, в которых организующим принципом является «последовательность действий и перечислений... накопительный, описательный способ изображения» [Алиева, 1977, с. 87].
Кумулятивный — накопительный принцип последовательного присоединения или изъятия объекта — заложен также, по мнению В.Я. Проппа, в сказках глубочайшей древности типа «Теремок». В.Я. Пропп считает, что принцип нанизывания здесь «не только художественный прием, но и форма мышления» — «продукт более ранних», «реликтовых» форм сознания [Пропп В.Я., 1984, с. 297]. Но объяснения, что же это за «реликтовые» формы, не предлагает...
Вариант решения проблемы появления в искусстве «первообраза» предлагает О.М. Фрейденберг в ряде исследований, посвященных палеолитическому изобразительному искусству. На этих изображениях, как она считает, уже намечается тип структуры: «одиночные фигуры или группы фигур, иногда перекрывающие друг друга. Визуально композиционная связь между сопредельными фигурами не обнаруживается (что не исключает возможности семантических связей между ними)» [Фрейденберг О.М., 1936, с. 50–51]. «Создается впечатление, — поддерживает это мнение В.Н. Топоров, — что в палеолитических памятниках организующее начало (связанное с композицией) сосредоточивается не столько в пределах отдельных изображений, сколько в совокупности следующих друг за другом изображений. И нет никаких оснований настаивать на том, что между ними существует какая-либо иная связь, кроме присоединительной» [Топоров В.Н., 1972, с. 81].
Продуктом визуального отражения мира становится визуальный образ, состоящий из нескольких элементов и создаваемый по принципу сложения (присоединения) каждого последующего элемента к предыдущим. Такой «комплексный» образ позволяет уже говорить о появлении у автора образа какого-то замысла и его реализации через композицию и сделать вывод, что визуальное воссоздающее воображение предшествовало вербальному «присоединению» и, соответственно, вербальному воображению.
Возникающая, по мере развития индивидуальности в человеке, потребность рассказать о своих чувствах и переживаниях приводит к созданию новых форм словосочетаний, обеспечивающих появление нового качества — системного свойства: возникновение вербального образа. Такой формой образа стал реконструированный А.Н. Веселовским образный язык параллелизма, и первый из его вариантов — двучленный параллелизм: «Картинка природы, рядом с ней таковая же из человеческой жизни; они вторят друг другу при различии объективного содержания, между ними проходят созвучия, выясняющие, что в них есть общего:
Хилилася вишня
Вiд верху до кореня,
Поклонилася Маруся
Через стiл до батенька.
Здесь отношениями параллелизма связаны не только картина природы (1–2-я строки) и картина человеческой жизни (3–4-я строки) в целом, но между ними проходят сплошные соответствия, затрагивающие все их составляющие: вишня — Маруся; хилилася — поклонилася; вiд верху — через стiл; до кореня — до батенька» [Веселовский А.Н., 1989, с. 133].
Через двучленный параллелизм как стадии образного развития, как показали исследования А.Н. Веселовского, прошли все мировые литературы. При этом Веселовский специально подчеркивал, что параллелизм — это тип образа, основанный на принципе синкретизма, ибо «дело идет не об отождествлении человеческой жизни с природною, и не о сравнении, предполагающем сознание раздельности сравниваемых предметов, а о сопоставлении по признаку действия, движения» [Веселовский А.Н., 1989, с. 125–126].
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
