Несмотря на протесты Хью, его друзья единодушно согласились с мнением Фрэнка.
Мельбурнская «Таймс» превосходила по тиражу другие газеты в колонии Виктория. Вместе со своим детищем раздался вширь и сам Фрэнк. Со времени его женитьбы на Айви цепочка от часов, тянувшаяся по его жилету, удлинилась вдвое. Волос надо лбом не осталось совсем, как, впрочем, и на макушке, так что, только зайдя со спины, можно было заметить, что Фрэнк седеет.
– Я читал в последнем номере твою редакционную статью, Фрэнк, – сказал Иан Гамильтон. – Должен заметить, ты основательно прошелся по Совету защиты прав аборигенов. Ты предлагаешь ни много, ни мало, как упразднить его и передать туземцам управление в резервациях!
– Боже мой, Иан, – Фрэнк допил джин с тоником и отдал пустой стакан бармену. – Да этот Совет форменное сборище идиотов. Это им пришло в голову, что государственные резервации должны быть только для чистокровных аборигенов. В результате метисам пришлось отправляться в города, где они должны были каким-то образом себя содержать. О катастрофических последствиях говорить не приходится: вы сами были их свидетелями. Они не могут прижиться в нашем обществе и нуждаются в опеке.
– Я не вижу для этого причин, – возразил Гамильтон.
– Да неужели не ясно, что мы некоторым образом в долгу перед ними? По данным последней переписи, в штате Виктория осталось всего восемьсот аборигенов, и среди них нет чистокровных.
– Вот о том я и веду речь, Фрэнк. Через двадцать лет аборигены, как видно по всему, вообще исчезнут. На Тасмании их уже не осталось. Стоит ли копья ломать из-за проблемы, которая скоро сама себя изживет?
– Это глупость чистейшей воды, – возмутился Фрэнк и отступил в сторону, пропуская Джадда, который со словами: «Прошу прощения» потянулся за бокалом шампанского.
Разговор от аборигенов перешел на овец, и Джадд, отвернувшись от стойки, окинул зал. Взгляд его остановился на юной Бет Уэстбрук, весело хохотавшей над чем-то, сказанным Декланом Макклаудом. Деклану, как и Бет, было двенадцать, и в следующем месяце они должны были стать учениками школы Тонгарра.
Глядя на дочь Уэстбруков, Джадд вспомнил о встрече Хью и Джоанны с директором школы Майлзом Карпентером и его помощником Скоттом Макинтайром. Присутствовал там и Джадд. В школе было принято приглашать на обсуждение представителя преподавательского состава, когда возникали спорные вопросы относительно приема какого-либо будущего ученика. Джадд вызвался представлять учителей.
С самого начала Майлз Карпентер подивился, что Уэстбруку могла прийти в голову мысль определить дочь в школу для мальчиков.
– Это просто невероятно, – недоумевал он. – Девочка хочет стать овцеводом. Уму непостижимо. – Но тем не менее, он пригласил Хью с женой для беседы.
– Бет смышленая девочка и очень хочет учиться, – объяснил Уэстбрук. – К тому же она успела немало узнать о животных и ведении дел на овцеферме. Она будет достойной ученицей вашей школы.
– Но, мистер Уэстбрук, наши ученики живут при школе, – пытался переубедить его Карпентер, – у них здесь свои комнаты. Теперь вы понимаете сложности с поступлением девочки.
Но Уэстбрук спутал им карты, предложив выход:
– «Меринда» в нескольких милях отсюда. Бет может приезжать сюда на занятия утром, а вечером уезжать домой.
Тогда Карпентер попробовал другой ход.
– Наш курс обучения включает и тяжелый физический труд. Занятия у нас проводятся не только в классах, мистер Уэстбрук. Наши ученики обучаются шорному делу, ковке лошадей, землепашеству. Им даже приходится клеймить скот. Занятие это мало подходит для юной леди.
– Моя дочь способна освоить все эти работы, – сказал Уэстбрук, чем явно озадачил своих собеседников.
Тогда Джадд решил спасти положение и укрепить пошатнувшиеся позиции.
– Мистер Уэстбрук, – сказал он, – упускает из виду самый важный момент. А именно: его предложение неуместно, поскольку противоречит приличиям. Девочка будет отвлекать мальчиков. Ее присутствие станет помехой занятиям. Как учитель, я счел бы большой сложностью ее пребывание в моем классе.
Тогда Уэстбрук достал чековую книжку.
– Я готов на щедрое пожертвование в пользу школы.
– Это не имеет отношения к деньгам, – поторопился сказать Джадд, увидев, как переглянулись Карпентер с Макинтайром. – Это вопрос чести. Мы должны заботиться о нашей репутации. Тонгарра известна первоклассным уровнем образования и высокими моральными нормами. Наше учебное заведение одно из самых лучших в колониях. Если у нас появится ученица, наш престиж будет подорван, не говоря уже о том, насколько снизится доверие к диплому нашей школы.
Но в конечном итоге Джадд остался один со своими доводами. Уэстбрук внес в фонд школы крупную сумму, и Бет при условии некоторых ограничений становилась в наступающем году ученицей школы.
– Мистер Макгрегор, – сказал Карпентер в ответ на протесты Джадда, – вам не кажется, что вы слишком остро все воспринимаете? Ответственность ложится не только на вас. В конце концов, школа берет девочку под свою ответственность. И если ее пребывание здесь создаст трудности, в том не будет вашей вины.
Джадд отошел от бара, где продолжался разговор об овцах и политике, и, потягивая шампанское, вернулся мыслями к разговору с отцом, произошедшем два месяца назад. Попутно он ответил рассеянным кивком на улыбку мисс Минервы Гамильтон. Разговор происходил в Килмарноке в кабинете отца, и в то время Джадд еще не знал, что говорят они с отцом в последний раз. Он слышал собственный голос: «Отец, неужели ты серьезно собираешься уехать? До сезона стрижки всего две недели». Но Колин, как одержимый упаковывал саквояж. Джадд видел напряженные плечи отца, следил, с какой яростью швыряет он в саквояж бумаги и документы. Джадд узнал их: это были исконные документы, подтверждающие права собственности на старый замок в Шотландии и прилегающие к нему земли, часть документов относилась к XVI веку, времени царствования короля Генриха VIII. В саквояж отправилось также свидетельство о рождении Колина, его паспорт и билет на пароход.
– Вот на что человек может рассчитывать, Джадд, – говорил Колин. – Состояние сегодня есть, а завтра его нет, землю можно купить и потерять, друзья порой становятся врагами. Чужими оказываются сыновья, но одна истина остается незыблемой: унаследованное право по рождению. Банк может отнять у меня овцефермы, кредиторы способны отобрать все имущество, но одного они не в силах меня лишить: моей родословной. Я лорд, владелец Килмарнока.
Тогда-то Джадд понял, что отец собирается сбежать, чтобы никогда не вернуться. В отчаянной попытке удержать его Джадд наговорил ему много такого, о чем теперь жалел. То были обидные и злые слова, которые должны были задеть отца за живое, вызвать агрессивность, всегда, как он знал, таившуюся в нем. Он надеялся, что ему удастся разъярить отца, зажечь в нем желание бороться за Килмарнок. За тот, что был здесь, а не за старый, полуразвалившийся – пристанище призраков.
