Приближение к крупному городу почувствовалось задолго до того, как стали видны стены Фучжоу. Часа за два по краям дороги потянулись фермы, которые постепенно переходили в сплошные поселения. Собственно, сам город начался там, где стояли крепостные стены. Как объяснили Богдану его провожатые, столицу окружало несколько рядом оборонительных сооружений – стен и рвов с подъёмными мостами, хотя благодаря мудрости императора войн давно не было.
Увидев первую стену, Богдан живо вспомнил то грандиозное сооружение, к которому он вышел из пустыни, и спросил о нём. Ань Чао рассказал, что та стена строилась вскоре после того, как китайцы оказались в этом мире. Когда-то пустыня располагалась значительно дальше, а со стороны необжитых земель нападали некоторые кочевые племена, которые потом ушли далеко на северо-запад. Затем чуть позже в те места сместились арабы, пришедшие с юго-востока. Это совпало с началом движения песков, и правители местного Китая решили отодвинуть границу империи за Жёлтую реку – лучшего естественного барьера придумать было трудно.
На север здешняя Поднебесная простиралась ещё дней на десять пути – до самого моря, которых, как помнил Богдан по карте, на этой грани было два. Жёлтая река, сворачивавшая на северо-восток и затем на севере впадавшая в это море, ограничивала территорию, контролируемую китайцами.
Когда проехали третий разводной мост и стену, вокруг уже раскинулся настоящий город. Здесь стояло множество каменных домов – некоторые даже в пять-шесть этажей, – богатых лавок и таверн. То там, то тут высились башни с многоярусными крышами, делавшие их похожими на елочки. Город, по представлению Богдана, очень напоминал те, которые он встречал на картинках в книгах по истории и географии – в архитектуре зданий преобладали островерхие крыши с загнутыми вверх углами, расписная керамическая плитка, островерхие арки и решётчатые двери со сложным узорным рисунком. Над многими входами виднелись фигурки разнообразных фантастических зверей. Статуи самого причудливого вида стояли в палисадниках и по краям тротуаров, которые были либо деревянными, либо были вымощены камнем, как и большинство улиц.
Купцы остановились в принадлежащем их компании доме, отдохнули с дороги, а на утро отправились в столичный университет. Университет Фучжоу представлял собой целый городок – комплекс зданий, огороженный высоким каменным забором. Центральным корпусом являлась четырёхэтажная уступчатая постройка, верх которой венчала крытая черепицей башенка, похожая на каланчу.
Наверху башенки Богдан заметил просторную площадку с какими-то устройствами – вероятно, здесь пытались наблюдать за небом. Что могли увидеть учёные здесь, где звёзды всегда оставались на своих местах, и только луна путешествовала по небу, можно было лишь догадываться.
На территории университета находилось примерно десятка с два построек самого разного вида и назначения. Здесь, среди кустов чайных роз, обрамлявших посыпанные песком дорожки и выкошенные газоны, прогуливалось много людей – часто это были молодые ученики, окружавшие человека более зрелого возраста. Все, замечавшие Богдана, долго смотрели ему вслед.
Мэтр Чжу Цзы Чен, учёный руководитель университета, принял торговцев в одном из залов, большие стрельчатые окна которого делали помещение немного похожим на костёл – за тем исключением, что здесь внутрь проникало намного больше света.
Учёный был уже в годах даже по местным меркам – в его волосах, уложенных в длинную косу, пробивалась обильная седина. Роста Чжу Цзы-чэн был среднего – Богдан увидел это, когда мэтр поднялся к ним навстречу. На учёном красовались тёмно-бордовый халат и такого же цвета шляпа с квадратными полями.
Он приветливо поздоровался с купцами, особенно с Ань Чао, которого знал ранее, и внимательно рассматривал Богдана. Всех пригласили сесть в кресла, и слуги подали ароматный чай с листьями жасмина и ещё какими-то травами. Выслушав сначала купцов, которые говорили по-китайски, Чжу Цзы Чен обратился к Богдану. Как выяснилось, мэтр вполне прилично говорил по-арабски, так что беседовать было удобно. Богдан изложил ту же версию, что уже рассказывал Ань Чао и Ли Юаню. Он заметил, как брови мэтра при упоминании об истоках его знания арабского чуть дёрнулись вверх, но учёный его не прерывал и дал договорить до конца.
Чрезвычайно заинтересовал Чжу Цзы Чена нож, предъявленный ему купцами. Он безоговорочно приказал слуге принести запрошенную купцами сумму, после чего сообщил Богдану, что теперь юноша переходит под покровительство императорского университета.
Богдан скромно поклонился. С купцами он прощался почти как со старыми друзьями, и Ань Чао заверил его, что очень надеется увидеть Богдана, когда будут готовиться торговые миссии в затерянную страну. При этом он многозначительно посмотрел на Чжу Цзы Чена.
Оставшись наедине с Богданом, мэтр поинтересовался, не голоден ли он. Услышав, что пока нет, учёный покивал, встал и несколько раз прошёлся по залу, поглаживая бородку, заплетённую, как и у Ань Чао, в косичку. Затем он сел и начал беседу.
Чжу Цзы Чен сообщил Богдану, что пока тот будет жить при университете. Ему предоставят возможность с помощью переводчиков знакомиться с любыми трудами по истории государства Чжун Го, как чаще всего зовут эту страну местные жители. В свою очередь Богдан должен будет рассказывать о своей стране, а писцы запишут всё сказанное. В один из дней его представят императору, который покровительствует исследованиям, торговле и открытиям новых земель, а Чжу Цзы Чен постарается как можно скорее подготовить экспедицию в далёкую страну для налаживания торговли.
– Устраивает ли тебя такой порядок наших действий? – поинтересовался мэтр.
Богдан кивнул, понимая, что теперь он вляпался в совершенно уж тупиковую историю: из-за ублюдка Абдаллаха, решившего заработать, предав своего господина, он теперь вынужден врать, и ложь эта ничем ему не поможет. С шейхом аль-Хасимом он был в смертельной опасности – понятно, что доберись они до дворца, араб постарался бы избавиться от Богдана при первой возможности, но вместе с шейхом он двигался в нужном направлении – во дворец, где вполне сам мог перехитрить своего пленителя. Сейчас же ему предлагалось отправиться в несуществующую страну, и обман рано или поздно раскроется. Точка перехода на грань Африки, к которой он собирался дойти один, а потом вместе с шейхом, находилась в нескольких днях пути, но сбежать ему явно не удастся, тем более что внешность его здесь тоже слишком заметна.
Впрочем, до отправки экспедиции было ещё далеко, и пока Богдан решил жить по плану, предложенному мэтром Чжу Цзы Ченом – а дальше видно будет. Кто знает, как повернутся дела?
Через четыре дня его пребывания в Фучжоу состоялся приём у императора. Он не принёс для Богдана ничего нового – император выслушал его рассказ, выслушал комментарии Чжу Цзы Чена и милостиво соизволил повелеть готовить экспедицию в далёкую страну, установление дипломатических и торговых отношений с которой сулит такие интересные перспективы.
Дни потянулись за днями. Богдану была отведена комната в своеобразном общежитии-гостинице – двухэтажном здании с открытыми террасами, где располагались покои для учащихся университета и приезжающих в университет для работы учёных из провинций. Он был практически свободен, если не считать того, что почти везде к нему был приставлен слуга самой обычной внешности, но, присмотревшись, Богдан по движениям и общему облику сумел рассмотреть в этом человеке подготовленного бойца восточных единоборств. Помогло этому его понимание китайского языка и несколько замечаний, сделанных мэтром слуге в присутствии Богдана. Ясно было, что, несмотря на сложность с побегом из-за его внешности, его, тем не менее, контролируют.
