class="p1">По-видимому, что-то похожее испытывал и Моллой. Оказаться в запертой комнате с человеком, способным на это, да еще и рассерженным, и выйти невредимым – истинное чудо. Тут необходимо выпить, и как можно быстрей. Он направился к кабинету.
Когда туда же приплелся Твист, несколько ободрившийся Моллой сидел у телефона.
– Что ты делаешь? – спросил хозяин.
– Играю на флейте, – ответил гость.
– Кому звонишь?
– Долли. Надо ей сказать. Она моталась, старалась, а толку?
Шимп кисло посмотрел на партнера, думая о том, что лучше бы им вообще не встречаться, а уж тем более теперь.
– Что ж ты не поедешь в Лондон? – поинтересовался он. – Там бы и сказал.
– По телефону как-то лучше, – отвечал Моллой.
Глава XIV
Новости для Джона
1
Солнце, разбудившее в то утро сержанта Фланнери, не сочло нужным будить Лестера Кармоди. Он проснулся и сам, до зари, хотя уснул очень поздно. Смятенный разум – лучший будильник.
А каким еще быть разуму, если за день он получил несколько ударов? Сперва шофер сообщил, что квитанция – у Джона. Потом дворецкий поведал, что Моллой об этом знает, а Джон уехал с его дочерью. Наконец, сам Джон не вернулся ни к обеду, ни к ночи.
Перекусив, против обычая, наспех, мистер Кармоди снова пошел на конюшенный двор, в слабой надежде найти племянника, но в комнате над гаражом оказалась только Эмили. С горя он стал ходить взад-вперед по дорожке, но не смог вынести того, что садовник, преисполненный феодального духа, подносил руку к шляпе каждый раз, когда хозяин проходил мимо него. Тогда он укрылся у себя в кабинете, где его и нашел Джон часа через полтора.
– Джон! – вскричал дядя, вскакивая с кресла.
Однако восторги его тут же угасли. А что, подумал он, если Джона просто отпустили, забрав у него квитанцию? Зачем он им, в конце концов?
– Где ты был?
Джон странно улыбнулся:
– Заночевал в этом «Курсе». А ты что, беспокоился?
– Еще бы!
– Ну, прости. Доктор Твист такой гостеприимный…
Мистер Кармоди собрался было ответить, но обуздал себя.
Если ни в чем не признаваться, Твист, Моллой и Долли для него – люди как люди и в сообщении Джона ничего особенного нет.
– Да? – осторожно сказал он.
– Да. Гостеприимный. Хотя мне он не очень понравился.
– Да?
– Да. Может быть, потому, что позапрошлой ночью нас ограбил.
Тут надо было выразить удивление, и Кармоди его выразил, но так неубедительно, что для верности спросил:
– Что? Кто? Доктор Твист?
– Именно он.
– Как же… то есть я…
– Ты поражен? – предположил племянник, и дядя заметил в его манере что-то новое. Может быть, дело в том, что он оброс и глаза его покраснели. Да, очень может быть, но все же… все же… Глаза не только красные, они странные, для чувствительной совести – даже страшноватые. Племянник смотрит… да-да, он смотрит с угрозой.
– Кстати, – сказал Джон. – Болт дал мне эту квитанцию, просил вручить тебе.
Проблема глаз потеряла свою остроту. Мистеру Кармоди стало полегче, и он несмело протянул руку.
– Ну конечно! – услышал он сам себя. – Квитанция! Болт оставил багаж в камере хранения.
– Это верно.
– Дай-ка мне ее.
– Позже, – отвечал племянник, кладя бумажку в карман.
Радость угасла. О глазах не могло быть двух мнений – взгляд мрачный, даже мерзкий.
– Что… что ты хочешь сказать?
Джон смотрел все так же неприятно.
– Говорят, – промолвил он наконец, – ты обещал тысячу фунтов тому, кто найдет украденное.
– Э… д-да…
– Что ж, можешь дать их мне.
– П-почему?
– Понимаешь, – сказал Джон, тоже неприятно, – мы там потолковали с доктором Твистом и мистером Моллоем. Я узнал много интересного. Хватит с тебя или объяснить подробней?
Мистер Кармоди, чуть не вскипевший, как вскипает скупой человек, когда его чековой книжке грозит опасность, медленно осел в кресле, словно воздушный шар.
– Хорошо, – сказал Джон. – Выпиши чек на имя полковника Уиверна.
– Уиверна?
– Да. Мне бы хотелось положить конец этой ссоре. Он ждет от тебя первого шага. Очень удобный случай.
– А пятисот не хватит?
– Нет.
– Это же куча денег!
– Зато какая круглая сумма!
Мистер Кармоди не разделял любви к округлости сумм, но предпочел это скрыть. Глубоко вздохнув, он вынул из ящика книжку.
Просто рок какой-то, думал он. Сколько ушло на этих Моллоев, не говоря о Ронни Фише! Пять сотен пришлось выложить, чтобы уехал Хьюго. Теперь целая тысяча! Деньги так и текут. Деньги, деньги, деньги – и все задаром!
Он выписал чек и протянул Джону.
– Нет, – сказал тот. – Сейчас мы пойдем к полковнику, ему и вручи, присовокупив несколько добрых слов.
– Какие еще слова?
– Я подскажу. После этого вы помиритесь, ясно? – Он стукнул кулаком по столу. – Как голубки.
– Хорошо…
Голос у дяди был такой несчастный, что Джон смягчился. Остановившись в дверях, он спросил:
– Кстати, ты ладил с сержантом Фланнери?
Кармоди заморгал.
– Перед отъездом, – продолжал Джон, – я подбил ему глаз. Кроме того, мы вместе скатились с лестницы.
– С лестницы?
– Да. Внизу он стукнулся головой о шкаф.
Кармоди слабо улыбнулся.
– Я знал, что ты будешь рад, – сказал племянник.
2
Полковник Уиверн сдвинул прославленные брови и посмотрел из-под них на горничную по имени Джейн. Она только что вошла в гостиную, где он довольно пылко беседовал с дочерью, и доложила, что пришел мистер Кармоди.
– Кто? – спросил полковник.
– Простите, сэр, мистер Кармоди.
– Кармоди?
– И мистер Кэррол, сэр.
Пэт, стоявшая у французского окна, сдержанно сказала:
– Пусть войдут.
– Хорошо, мисс.
– Я его видеть не хочу, – сказал полковник.
– Пусть войдут, – твердо повторила Пэт. – Надо, отец! Быть может, он пришел попросить прощения.
– Скорей уж из-за тебя. Так вот, я ни за что на свете…
– Хорошо, поговорим позже. Если что, я в саду.
Она вышла, и почти одновременно вошли Джон с дядей. Джон остановился в дверях, глядя через комнату в тот же сад.
– Это Патрисия? – спросил он.
– Простите? – сказал полковник.
– Это Патрисия сейчас вышла?
– Да, – холодно сообщил полковник. – Моя дочь гуляет в саду.
– Да? – заметил и Джон, устремляясь к французскому окну, но его остановил лай хозяина. Можно сравнить этот звук и с пистолетным выстрелом. Как бы то ни было, он перенес молодого гостя из страны грез в реальную жизнь, которая сурова и серьезна.[28]
– Та-ак! – произнес Джон.
– Что вы имеете в виду? – спросил полковник.
Джон бестрепетно встретил его взгляд. Неприятно, когда тебя опаивают сонным зельем, сажают под замок и кормят через решетку, но есть во всем этом и одно достоинство – робкий человек становится грозным. Недавно Джон дрожал, завидев эти брови. Теперь он на них чихал, словно вышел из горнила.
– Я думаю, – предположил он, – вас удивляет наш визит.
– Да уж, не радует, – признал полковник.
– Видите ли, дядя хочет с вами поговорить.
– Вот как? А я…
– Минутку-минутку!
– …не испытываю ни малейшего…
– Ти-хо! – рявкнул Джон.
Полковник автоматически плюхнулся в кресло. Правда, он быстро пришел в себя и собрался спросить, какого черта Джон на него орет, но не успел.
– Дядя, – продолжал младший из гостей, – очень огорчен тем, что случилось. Он буквально не находит себе места.
Полковник начал измышлять уж очень саркастический ответ, но не успел снова.
– Он признает, – сообщил Джон, – что поступил неблагородно. Да, он поддался инстинкту, но это не оправдание. С той поры он только и думает о том, как искупить вину. Я не ошибся, дядя Лестер?
– Н-нет.
– Он говорит, что я не ошибся, – разъяснил Джон. – Вы всегда были ему самым близким другом, а друзей терять нельзя. Утром, не в силах больше терпеть, он спросил у меня совета. Я с удовольствием его дал. Мало того, он его принял. Теперь дядя сам скажет несколько слов.
Мистер Кармоди медленно поднялся. Взор его был дик, голос – напряжен и тонок.
– Уиверн, я…
– …думал… – подсказал Джон. – Думал, что было бы…
– …лучше…
– …лучше…
Тут слова иссякли, хотя их было еще шестьдесят три штуки, и Кармоди опустился в кресло, тяжко страдая. Однако он успел уронить на стол бумажку.
– Я не совсем… – начал полковник, и вдруг вся важность исчезла, словно ее срезали бритвой. – Что-что-что? – забормотал он.
