которому так и не дали вырасти.
За всю красоту, что она не сумела спасти от мира.
Ева чувствовала, как зрачки её впитывают белизну, выжигавшую все сожаления.
Я хотела вернуться, Дин, подумала она, прежде чем шагнуть за сияющую границу. Правда хотела.
Надеюсь, ты поможешь маме бросить курить.
* * *
– Дневник Берндетта, – сказал Эльен, пока сотни глаз вглядывались в книгу, что призрак держал над головой. – Который хранился в королевской сокровищнице, в шкатулке, что может открыть лишь законный король. Который ты хранила. Всё это время. Все эти годы.
Лицо Айрес осталось спокойным и уместно скорбным:
– Вижу эту вещь впервые в жизни.
– Берндетт никогда не призывал Жнеца! – чтобы перебить ропот, всколыхнувшийся над толпой после подобного кощунства, Эльену пришлось почти кричать. – То, что все тогда узрели на площади, было представлением, спектаклем, вдохновившим керфианцев пойти за ним, объединиться, сбросить путы! Он видел призыв своими глазами, он сумел воспроизвести его досконально, сплести иллюзию столь блестящую, чтобы ни у кого не осталось сомнений – Жнец действительно снизошёл в тело смертного у них на глазах! Он прочёл Мёртвую Молитву, и даже следившие за ритуалом магическим зрением увидели его окружённым невероятной, несомненно божественной силой… Да только гексаграмма, которую он чертил, могла удержать внутри силу, дарованную ему богом, но не силу самого бога.
Многие в этот момент смотрели на призрака, на вещь, которую он держал в руках. Но Мирана смотрела на Айрес – только на неё.
Свергнутая королева владела собой лучше, чем кто-либо из живущих, но от Мираны не укрылось, как перед следующим ответом пальцы её чуть дрогнули: точно в мыслях их обладательница смыкала руки на чьём-то призрачном горле.
– Эльен, у нас нет времени на безумные теории. – Не опуская рук, Айрес чинно шагнула на лестницу, чудом не путаясь в длинной юбке, подобрать которую у неё не было возможности. – Твой господин нуждается в помощи, и я…
– Берндетт пытался совершить призыв. Но его держало на этой земле слишком многое, а Жнеца может призвать лишь тот, кто ради столь высокой цели готов преступить через всё! Его соратники тоже пытались – и умирали, или сходили с ума, или попытки их оставались безуспешными… Пока Гансер, вернейший его друг, талантливейший сподвижник, не предложил внести в заклятие ещё одно изменение. – Призрак открыл книгу с резкостью, не совсем дозволенной при обращении с таким раритетом, как утраченный дневник самой знаковой фигуры в истории Керфи. – Он предположил, что в одиночку с призывом не справиться ни одному смертному. Ты умираешь, если тебе не хватает на это сил, или разум твой не выдерживает прежде, чем ритуал доводится до конца… Но если создать нерушимую ментальную связь между двумя, связь, подобную той, что соединяет некроманта с его слугой… если эта связь будет до последнего держать призывающего в этом мире, ритуал сработает – и прежде, чем совершить свою попытку, Гансер принёс Берндетту клятву вассала.
Позже Мирана не раз думала: в тот миг Айрес отдала бы всё, чтобы тоже быть Избранницей Жнеца. Только им дана власть упокоить мёртвых – или хотя бы заставить их замолчать.
Однако все некроманты, что слышали призрака в тот момент, вовсе не собирались его останавливать.
– Утраченные руны Берндетта. Те, что рисуют в гексаграмме призыва. Их смысл пытались разгадать веками, и он объясняется здесь. В сочетании с магией клятвы они создают связь, что помогает Избраннику завершить призыв, помогает ему держаться за своего сюзерена – даже помимо его воли, ибо все мысли вассала в этот миг должны быть заняты другим. Гансер был прав: его призыв увенчался успехом… И так Берндетт узнал, что свершивший ритуал в любом случае его не переживёт. – Под взглядами пары жрецов, бесцеремонно смотревших в книгу через его плечо, Эльен наконец пролистал дневник до нужной страницы. – «Смертное тело становится Его клеткой. Он не может покинуть её, пока клетка цела, но ни одно тело не в силах выдержать сущность самой Смерти. Когда кинжал пронзил сердце Гансера, кожа осыпалась с него, словно пыльца с крыльев бабочки – то было лишь начало»…
– Это смешно! – спускаясь по ступенькам, воскликнула Айрес очень, очень искренне. – Не знаю, где ты взял эту фальшивку, но…
– Почерк определённо принадлежит Берндетту, – возразил один из жрецов, изучающий фолиант придирчивым взглядом учёного.
Позже Мирана думала и о том, что это зрелище наверняка немало смешило богов: пародия на научный консилиум, собравшая сотню растерянных слушателей, разворачивающаяся в непосредственной близости от живого бога и останков тех, кому не суждено было дожить до разоблачения величайшей мистификации в истории Керфи. С другой стороны, бояться им было нечего…
До тех пор, пока Айрес держала купол.
– Берндетт далеко не сразу решился сделать то, что сделал. Но промедли он ещё немного, и от Гансера осталось бы то же, что от любого, кого коснулась сила Жнеца, – продолжил Эльен. – Он не стал обрекать друга на такой конец – и заколол его единственным оружием, что способно навредить божественному сосуду…
– Зачарованная гномья сталь, – сказал Дауд удовлетворённо. Убийца успел вернуться к эшафоту; Аларены Дэйлион не было видно, но, естественно, главарь «коршунов» при первой же возможности отправил дочь подальше от опасности – в сопровождении вернейших своих людей.
– …в качестве которой наше величество, полагаю, использовала бы кинжал Берндетта, призванный из храма. Оставалось лишь приблизиться на расстояние, которого хватило бы для броска. – Взгляд, что Эльен кинул поверх дневника на королеву, замершую у подножия лестницы, был оскорбительнее сотни самых изобретательных проклятий. – Тогда же Берндетт узнал, что призыв сопровождает выплеск смертоносной силы. Он остался цел лишь потому, что перед ритуалом всегда накрывал гексаграмму мощнейшим щитом из тех, которые мог сотворить. Подозревал, что может сопровождать призыв того, кто дарует своим избранникам силу для Мёртвой Молитвы, и что даже гексаграмма может не сдержать это. Позже Берндетт предположил, что защитить от этой силы способен лишь барьер, поставленный тем, кто связан с сосудом вассальной клятвой, его сюзереном… ибо в обмен на гибель вассала тот обретает почти безграничную магическую мощь.
– Сюзерен всегда сильнее вассала, – прошептала Мирана за секунду до того, как призрак повторил её слова.
– …таков закон клятвы. Если в один миг магическая мощь вассала, вместившего могущество бога, вырастает стократ, сюзерену ничего не остаётся, как стать настолько сильным, насколько может стать человек. Это завершённый ритуал Гансера сделал Берндетта самым могущественным некромантом в истории. Это завершённый ритуал Гансера позволил ему играючи разобраться с захватчиками. И не было дня, когда бы наш освободитель не сожалел о том, что
