и недовольства. Оттого Теплова решила действовать хитростью.
Она отчетливо увидела, что Даша сильно нравится Ивану Федоровичу, и подумала о том, что, если между молодыми людьми появятся чувства, возможно, ей удастся выдать Дашеньку замуж за подпоручика и тем самым избавить ее от посягательств брата и позора, который вот-вот мог всплыть наружу. Единственным обстоятельством, которое могло помешать свадьбе с Михайловым, по мнению Марьи Ивановны, являлось то, что Даша, побывав в объятиях Ильи, была уже не девственна. Но Теплова уповала на то, что добрый покладистый нрав девушки, ее нежная чарующая красота и юность все же перекроют в глазах подпоручика это досадное обстоятельство. И теперь Теплова, решив выступить свахой между молодыми людьми и тем самым спасти от скандала сына и сделать счастливой Дашу именно с законным мужем, таким, как Михайлов, предложила:
— Я думаю, вам стоит поговорить наедине, дети мои. Дашенька, проводи Ивана Федоровича в зимний сад. Там вам не помешают.
— Вы, наверное, правы, тетушка, я бы поговорила с Иваном Федоровичем, — кивнула Даша.
Михайлов тут же подставил локоть девушке, и молодые люди вышли из гостиной.
Даша увела Ивана подальше от входа в оранжерею, словно боялась, что их увидят. Здесь они оказались совершенно одни. И девушка, остановившись у кустов с розами, как-то невзначай начала гладить пальчиками красные лепестки. Михайлов стоял рядом с нею и, не сводя напряженного взора с ее профиля, тоже молчал, желая только одного, чтобы она хоть на миг взглянула ему в глаза. Даша, чувствуя неловкость момента, произнесла:
— Я виновата перед вами, Иван Федорович. Вчера я не смогла прийти, оттого что… — она замялась, не зная, как сказать правду о том, что совершенно позабыла о встрече. Она боялась обидеть молодого человека. Но он вдруг с горячностью возразил:
— О, я совсем не виню вас ни в чем, Дарья Сергеевна. Я знаю, Илья Григорьевич очень строг с вами. Я понимаю, вы просто не смогли уйти из дому, ведь так?
Даша подняла на него глаза и нервно посмотрела на Ивана пронзительным долгим взором, в душе благодаря Михайлова за то, что он сам придумал ей оправдание и избавил от ответа. Она молча кивнула и печально улыбнулась ему, смотря прямо в добрые глаза. Молодой человек вмиг расцвел и, судорожно сглотнув, порывисто произнес:
— Все же какие у вас необычные глаза. Такие, что оторвать взор невозможно…
Смутившись от его комплимента, девушка вновь потупилась. Иван стремительно схватил ее руку и с горячностью поцеловал пальчики. А затем выпрямился и объяснил:
— Вы знаете, Дарья Сергеевна, не проходило и часа, чтобы я не вспоминал о вас в эти дни. Разлука с вами так тягостна.
— Я тоже думала о вас, Иван Федорович, — соврала Даша, желая польстить Михайлову. Тут же его выразительные карие глаза загорелись огнем.
— Я даже не надеялся на это, — прошептал он, замирая. — Я, Дарья Сергеевна, совсем измучился и не могу более скрывать. Я думаю о вас день и ночь. Я люблю вас так сильно, что порой мне кажется, сердце не выдержит до лета.
— До лета? — удивилась она, замирая от его интимных слов и поднимая взор на молодого человека.
— Ну да. До лета мне отмерил Илья. Я же говорил вам, что он не позволяет обручиться с вами до этого времени.
— Обручиться, — печально, с горечью пролепетала Даша, отвернувшись от него и, прикрыв лицо руками, отрицательно замотала головой. Подпоручик, опешив от ее поведения, вновь встал перед ней и взволнованно спросил:
— Я сказал что-то не так? Я обидел вас?
— Нет, — вздохнув, ответила она.
В этот миг Даша отчетливо осознала, что теперь Иван для нее навсегда потерян. Так же, как и надежда на то, что она сможет выйти замуж. Ее пагубная связь с Тепловым разрушила все радужные мечты о муже и счастливой семье. Так как последнее время она по своей наивности, пребывая в какой-то болезненной эйфории и чувственности от напора и притягательности Ильи, совсем забыла обо всем этом. И слова Михайлова как будто вернули ее в суровую реальность, где не было прощения таким страшным грехам, как ее.
Она прекрасно осознала, что ни один порядочный дворянин не возьмет замуж девицу с развратным прошлым. А Илья, естественно, никогда не женится на ней, ибо не пойдет на осуждение света. А она, горемычная, как и предрекала ее любимая Анюта, так и останется в старых девах, развращенная, распутная, словно блудница, годная только для того, чтобы исполнять развратные желания Теплова. И отныне дорога в благопристойные порядочные жены и матери навсегда закрылась для нее.
Даша так сильно расстроилась от всех своих тайных дум, что на ее глаза невольно навернулись слезы обиды и горя. В душе она ощущала, что страстные ночи с Ильей не стоили того, чтобы на всю жизнь остаться несчастной.
— Дарья Сергеевна, я чувствую, что сказал что-то не так, — повинился Михайлов, заглядывая в ее полные слез глаза.
— Нет, вы тут ни при чем, — ответила она и, подняв на него взор, трагично произнесла: — Я не смогу стать вашей невестой, Иван Федорович, простите.
Не в силах более выносить все это Даша попыталась отойти от молодого человека и удалиться из зимнего сада, но не успела сделать и пару шагов, как молодой человек встал у нее на пути и выпалил:
— Но что случилось? Что произошло? Ведь в прошлый раз вы говорили, что у меня есть надежда.
— Все изменилось, — прошептала она, и из ее глаз потекли прозрачные слезы. Михайлов вдруг схватил ее за плечи и обнял.
— Дарья Сергеевна, драгоценная, что с вами? Что изменилось? Расскажите мне все! Я не могу слышать от вас подобное!
Она ощущала его прерывистое страстное дыхание и, подняв на него лицо, пролепетала:
— Я не в праве вам всего рассказать, — она сглотнула. — Лишь в одном я уверена. Я не могу стать вашей женой.
— Отчего же? Не мучайте меня, расскажите все как есть, я пойму! Только прошу вас, не лишайте меня надежды на то, что когда-нибудь станете моей.
Молодой человек утонул в огромных синих озерах ее глаз. Он в порыве сильнее прижал Дашу к себе, ощущая, что этого момента ждал очень долго. Наклонив голову, Иван приблизил вплотную свои губы к лицу девушки и страстно прошептал:
— Я люблю вас. Я не смогу жить без вас.
