После второго все вокруг окутал плотный туман, и зеленые молнии, ударившие из бездонных глаз Короля, лишь подпалили волосы парню, а не превратили беспокойную голову в тлеющий уголек.
— Миледи, вы прекрасны, — парень мазнул губами по лбу принцессы и устремился к окну.
За спиной свистели стрелы и Эш, не замедляя шагу, сиганул с многометровой высоты. Плащ нежно закутал его и ветер подхватил юношу, бережно опустив его на землю. Увы, здесь его уже поджидали гвардейцы, рейнджеры, охотники и прочие воины Леса.
Стоит признать — так быстро как тогда, Эш не бегал никогда, простите за каламбур. Он несся по роще будто обезумевший заяц. Стрелы со свистом проносились мимо, то и дело с глухим стуком вонзаясь в деревья. Возможно знаменитым эльфисйким стрелкам мешала ярость, застилающая им взор. Иначе быть магику истыканным до состояния, когда на похоронах стоить не просто закрытый, а запертый гроб. Впрочем как быстро не бежал волшебник, а со скоростью рейнджеров посоперничать не мог. И в момент, когда эльфы уже почти догнали наглеца, на помощь последнему пришел гнедой ветер.
Он ворвался в рощу, подхватил могучей шеей магика и буквально закинул ошалевшего человека себе на спину. Эш вцепился правой рукой в черную гриву, а левой пытался удержать посох. Конь несся с такой скоростью, что деревья превратились в серую молнию, а трава — в зеленую.
— Кто…
Договаривать волшебник не стал. В беге коня, в стуке его копыт, в биении горячего сердца, в дыхании мощной груди, в вольной, непокорной душе, он услышал Имя — «Гвидо». А за именем пришло воспоминание о спасенном некогда жеребенке, отданном на воспитании волкам.
— Гвидо! — выкрикнул Пепел.
Конь заржал и перепрыгнул небольшой ручей. Могучий и непокорный, способный обогнать сам ветер. Эш засмеялся и прижался к спине своего первого друга. Впереди их ждали удивительные приключения, но что-то подсказывало Эшу, что к великанам он не поедет. Волшебник и так небольшого роста, а среди этих здоровяков его попросту задушат собственные комплексы.
13 й день месяца Луст, 322й год, Огненные Горы
«Пни» шли по безжизненной пустыне. Мертвая земля вздымалась под ногами каменными клыками и пиками. На многие мили вокруг не было никакой растительности, даже самого захудалого лишая и то не найти.
Небо, затянутое непроглядными тучами, давило не только на плечи, но и на нервы. Устав отряхиваться от бесконечного дождя из черного пепла, приключенцы напоминали скорее трубочистов, нежели достойных и уважаемых людей. Частенько из черных небес к земле устремлялась оранжевая молния, следом за которой спешил чуждый слуху, металлический гром. Порой приходилось молится богам, чтобы огненные валуны, исторгаемые вечно бодрствующем вулканом, продолжали пролетать стороной. За ядрами еще долгое время висел красный шлейф, больше похожий на кровавый пояс, обхвативший негостеприимные земли.
Отряд хранил молчание — в такой обстановке не тянуло на задушевные разговоры или пустую болтовню. Эш как-то раз пытался завести разговор вопросом, как тернитч все же смогли его отыскать, но получив ответ, больше не смог придумать ни единой темы для диалога. Собственно сам ответ оказался весьма тривиален. Если сложить все воедино, то получалось, что после того как Эш сыграл на флейте, перед «Пнями» появилась маленькая черная сфера, приведшая приключенцев прямо в покои Ана’Бри.
Вот уже второй день приключенцы шли, держась на одном лишь упорстве. В этих землях не было ни зверья, ни птиц. По ночам жарило так же сильно, как и в полдень. Вода кончалась, и если бы не наличие волшебника, то ребята уже давно погибли бы от обезвоживания. Эшу частенько приходилось подбираться к гейзеру и превращать сернистую воду, в свежую и чистую. На это уходило не мало сил, но по другому было ни как.
Тем не менее сегодня отряд приблизился к финишной черте их путешествия. Из облаков, резко и неожиданно, вынырнула огромная гора. Не столь высокая, сколько широкая, словно пузатая, она представляла собой вечно дымящийся, чадящий, огненный гор. Порой выжженную пустыню сотрясал низкий гул, за которым вулкан выплескивал на склоны тонны шипящей лавы, чей красный блеск был виден даже за многие мили.
Вечер того же дня
Алису вырвало, но никто её за это не винил. По краям дороги возвышались столбы. Возможно в этом не было ничего удивительно, вот только вместо указателей на них висели люди… и нелюди. Изувеченные, изуродованные мертвецы походили на скульптуры сумасшедшего. У некоторых ребра на спине распахнулись кровавыми крыльями. Иные вместо шарфа «носили» собственные внутренности. Другие пожирали сердца или держали на вытянутых руках глаза. Некоторые вместо рук имели ноги, вместо ног — вбитые палки.
Кровь, месяцами стекавшая на дорогу, сделала её мягкой и вязкой. Приключенцы опасались смотреть вниз, не желая обращать внимания я на то в чем утопают их ступни.
— Не смотри, — шептал Лари, прижимая голову Алисы к своей широкой груди. — Не смотри.
Девочка тихонько всхлипывала, Мервин и Тулепс играли желваками, то и дело проводя пальцами по оружию, Мери шла бледнее снега. Даже видавший виды Эш содрогался при виже подобных скульптур. Но более этого, его поражали «Пни».
Что заставляет тернитов раз за разом, презрев ужасы и кровь, отправляться в путь, бороздя просторы безымянного мира? Разве по душе им подобные столбы, бесконечная вереница подлостей и предательств, войн и распрей, грабежей и обмана. Почему люди, свободные в своих желаниях и возможностях, все равно приходят на службу королей. Только ли из-за приказа? Волшебник часто задумывался об этом, но ответа так и не находил.
Очередная оранжевая вспышка осветила громадную цитадель. Шпилем она щекотала бок Огненной Горы, а в основании походила на «обычный» форт. Квадратный, безвкусный, обычное боевое укрепление.
— Что-то мне подсказывает, — проскрипел Мервин, давя слова сквозь плотно сжатые зубы. — Звездный Цветок мы найдем только в этой крепости.
Мери оглянулась, окинула взглядом десяток скорбных столбов и поникла.
— Да, — кивнул Тулепс, заметив реакцию командира. — Скорее всего это наши конкуренты… Бывшие конкуренты.
Алиса всхлипнула и сжалась в комочек, напомнив собой испуганного котенка. Криволапый, вопреки своей не самой отчаянной натуре, не показывал страха и только сильнее прижимал к себе подругу.
Волшебник не уставал восхищаться многогранности характера мечника. Порой взбалмошный и завистливый, иногда дерзкий и трусоватый, в самые страшные и опасные часы Лари всегда обнажал несгибаемый стальной стрежень. Что ж, быть может в этом и крылся ответ
