рассмеялась и прежде чем Айр что-то сказал, хмуро произнесла:
— Нет. Я почти уверена что в вашем контракте есть какой-то изъян. Что-то, что заставило тебя остаться в этом мире. И я не позволю Айру обречь свою душу, так же как обрек свою Дюбуа. Ответьте, что с душой герцога, Бокар?
— Она здесь. Он, как когда-то и я, не выполнил первое условие контракта. Хочу вас успокоить, госпожа. Третье правило, было добавлено именно для того чтобы обезопасить контрактеров от подобного.
— Я не уйду и буду присутствовать при заключении контракта. — упрямо заявила Ульма тряхнув гривой алых кудрей, — И если Тауриэль желает получить возможность влиять на мир живых, он пойдет на уступки. Иначе я не позволю мужу сунуть голову в эту петлю!
— Ульма, без него мы не сможем справится с ларийцами и Лейнардом. — удивленный словами харгранки произнес Айр, на что та блеснув изумрудными глазами несогласно выпалила:
— Найдем другой способ. Я уже потеряла половину своего счастья и забрать вторую не позволю никому, ни Воздаятелю, ни самой смерти!
— Значит если меня убьют, ты собираешься привязать мою душу к павшему телу и водить за собой как марионетку на ниточке? — невесело спросил рыцарь, у смутившийся ведьмы.
— Разумеется нет. Хватит придумывать такие страшные глупости. — пробормотала Ульма, — Но я все равно в этом вопросе не уступлю.
Бокар казалось задумался склонив голову, но спустя пару секунд вновь поклонился и произнес:
— Тауриэль не против вашего присутствия, леди Ульма. Судя по всему вы с ним старые знакомые и у него нет от вас секретов.
— Знакомые? Скорее старые враги. Айр, можешь приступать, я буду за всем внимательно наблюдать и не дам тебя обмануть. — сложив руки на высокой груди, кивнула мужу Ульма и прислонилась к стене кабинета.
— Третье правило, Бокар. — напомнил дворецкому Айр в ожидании.
— После заключения контракта, вы получите способность увидеть чужие грехи, господин. Взгляд, подобный таковому у самого Тауриэля что будет подчиняться вашим желаниям. Он никогда не должен быть направлен на три типа людей, ваших детей, ваших возлюбленных и ваших правителей. — будничным тоном пояснил Бокар.
— С первыми двумя категориями все понятно. Но последнее… Что скрывалось за желанием отца свергнуть существующую власть? Только лишь стремление к справедливости? Или что-то еще… Я могу с ним поговорить, Бокар? — спросил рыцарь и его зеленые глаза встретились взглядами с бездушными серыми зеркалами дворецкого. Тот отрицательно покачал головой:
— Мертвым нельзя вмешиваться в дела живых. Вы готовы приступить к заключению контракта?
— Подожди. Сначала еще один вопрос. Как ты лишился души? Отец упомянул что ради сохранения страны ты не стал карать грешника, а потом, во время войны был убит. Я хочу знать подробности.
— Несколько сотен лет назад, я нарушил запрет и узрел грехи своего правителя. Его смерть означала бы гибель и всей нашей страны, потому я решил отложить справедливую вару до завершения войны. Но был убит в том месте что зовутся сейчас Улонскими озерами и возвращен к жизни хранителем, как живое напоминание кары за нарушение контракта. — голос дворецкого был пустым и информативным, он как будто читал хронику, а не рассказывал о своей судьбе.
— Ясно, благодарю, — кивнул ему и собственным мыслям молодой рыцарь, а потом сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Слова будущего контракта сами собой возникли в его сознании, это была его самая важная ставка в длинной игре под названием жизнь:
— Я Айр Лотеринг заключаю контракт с Хранителем Воздаяния, Тауриэлем и клянусь карать зло. Изменить наше общество сделав его более справедливым. Стать тем кто поставит на колени сильных, что прежде угнетали слабых. Построить мир, где во главе угла будет не чья-то воля, а закон, единый для всех. И моя душа станет платой подкрепляющей вас этих слов. Если я собьюсь с пути, или паду не совершив задуманное, пусть я лишусь ее в назидание всем остальным! — хриплый, исполненный злости голос сотника прогремел по залу, заставив Ульму вздрогнуть. А когда Уриил проявился в реальности, прямо за спиной бледного дворецкого, харгранка тихо и угрожающе добавила сделав шаг вперед:
— А если он все таки лишится души, то даю тебе слово Королевы Проклятых, я разнесу твой домен по осколкам, уничтожу сами упоминания о тебе, Воздаятель, во всех доступных мне циклах и навечно заточу в небытии.
Странный, нечеловеческий смех, по-ангельски прекрасный был ей ответом. Ульма и Айр переглянулись, смеялся чернокожий воин, что прежде всегда был молчалив. Даже Ульма что знала его несколько столетий, впервые слышала чтобы он издал какой-нибудь звук. Красный, округлый предмет упал им под ноги, прокатившись по ковру и заливая все вокруг кровью. Это была голова Тирана, лицо юноши было искажено предсмертным ужасом. Несмотря на то что голова лишилась тела несколько недель назад, она прекрасно сохранилась в кошмаре, а широко распахнутые глаза, навечно застыли вглядываясь в пустоту.
Переведя взгляд на свою жену, которая сейчас как будто налилась властью и пламенем, сотник покачал головой:
— Ульмочка, это уже не контракт, а шантаж какой-то, с вымогательством и угрозой расправы. Но похоже, что Воздаятеля не так просто запугать, даже Королеве Проклятых.
— Это потому, что он думает, что я какая-нибудь ярморочная фокусница. А ты мотай на ус, с ними иначе нельзя — хмуро кивнула разгневанная лисичка в сторону светящихся лунным блеском крыльев.
После слов клятвы, Айр почувствовал незримую связь с чернокожим воином. Чуждые, нечеловеческие эмоции на миг заполнили его разум, заставив все тело трепетать от негодования. Уриил был разгневан предательством и потерей контрактера и горел от жажды мщения, подобной той что испытывал и сам герцог.
— Вместе мы поквитаемся с Лейнардом, Уриил. — согласно кивнул ему Айр, крепко сжав рукоять своего меча, — А теперь, не медля отправляемся в чащу!
— Подожди, Айр прикажи ему отнести меня на нижний слой кошмара, туда где стоят врата Ада. — попросила Ульма, окинув Тауриэля подозрительным взглядом.
А потом наклонившись, подняла двумя руками отрубленную голову, закрыв ей глаза. Когда-то, очень давно, она создала ментальные чары чтобы навечно запечатать в своем сознании те чувства и мысли что ее посетили в момент освобождения. И лицо спасительницы, кем бы та не была.
Она терпеть не могла их применять по отношению к живым, но Тиран уже был мертв, а его знания могли ей помочь. Подчиняясь жесту харгранки из отрубленной головы потянулись сотни серебристых нитей, сплетаясь в единый, завораживающий своим видом, узор. Издав тихий вздох, ведьма к ним потянулась, сливаяясь собственным разумом с столетиями памяти мертвеца.
Обычного человека этот поток информации свел бы мгновенно с ума, но
