Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 153
– Странно, – говорит Лукреция. – Раньше мне казалось, что я могу быстро придумать что-нибудь смешное, но с тех пор, как я обучаюсь в Великой Ложе Смеха, у меня ничего не получается.
– Это как с фотографиями. Своей первой «мыльницей» вы сразу же сделали великолепные снимки. А когда купили большую профессиональную камеру с массой настроек, когда узнали, что такое диафрагма, затвор, чувствительность, кадрировка, источник света, то ни одной фотографии не получилось…
– Верно, – признает Исидор.
– Такова плата за переход из любителей в профессионалы. Когда вы начинаете что-то делать, опираясь на знания, требования к качеству возрастают. Надо преодолеть некий рубеж, и фотографии станут по-настоящему хорошими. Вы уже понимаете, к чему надо стремиться.
Исидор кивает.
Они начинают изучать психоаналитическую подоплеку шуток.
– Зигмунд Фрейд обожал собирать анекдоты. Он считал, что смех – это средство выпустить пар и снизить внутреннее давление. Он полагал, что юмор снимает запреты и высвобождает подавленные желания, дает высказаться. Фрейд постоянно использовал смех для лечения больных.
Исидор и Лукреция узнают о новых приемах, которые используют в анекдотах.
– Ложный след.
– Аллегория.
– Аналогия.
– Подтекст.
– Анекдот-перевертыш.
– «Волос в тарелке»: когда вслух произносят то, чего говорить нельзя.
– «Сюрприз в перечислении». Например: «Я пригласила своего бывшего на блины. Рецепт простой: берешь молоко, яйца, крысиный яд, муку…»
Затем они изучают иностранный юмор.
Стефан Крауц показывает ученикам карту, на которой каждая страна обозначена цифрой.
– Особенности юмора связаны с уровнем экономического развития. Подробное изучение показывает, что в шестидесятых годах прошлого столетия самой распространенной темой для шуток у американцев стал оральный секс, у англичан – гомосексуализм, у французов – супружеская неверность, а немцы отдавали предпочтение вообще любым непристойным шуткам. Количество анекдотов и их качество свидетельствуют об общем настроении умов в стране.
Лукреция и Исидор отмечают, что наиболее остроумные шутки рождаются не в самых развитых странах.
– В Японии смех и улыбка воспринимаются как проявление слабости или глупости. В некоторых племенах Африки поводом для смеха являются только насмешки над вражеским племенем. Есть некоторые страны, такие как Индия и то, что осталось от Тибета, где самоирония и трезвая самооценка возведены в настоящий культ.
Стефан Крауц показывает ученикам фотографии смеющихся представителей разных стран. Он просит Исидора и Лукрецию изучить положение лицевых мышц, выражение глаз.
– Смех первобытных людей, по сути, являлся реакцией на чувство страха, он являлся неким заклинанием против злых духов.
Стефан Крауц пишет на доске.
– Бывает нейтральный смех, выражающий непонимание. Сумасшедший красит потолок. Другой сумасшедший ему говорит: «Держись за кисточку, я убираю стремянку».
Ну и наконец есть смех возвышенный.
Он приводит учеников в очень маленькое помещение, которое занимает двухметровая статуя Будды. В помещении нет мебели – ни шкафов, ни книг, только стул, стоящий напротив статуи.
– Вот цель, к которой должен стремиться каждый духовный человек. Вот такой смех. Отстраненный смех. Смех человека, понявшего и ничтожность мира, и собственную ничтожность. Почувствовавшего легкость и поднявшегося над страстями и драмами. Только такому человеку жизнь приносит радость. Это смех окончательного прозрения.
– А для чего предназначена эта комната? – спрашивает Лукреция, показывая на стул.
– Для смеха после полного отрешения от всего земного, – отвечает Исидор.
– Совершенно верно. Но не для искусственно вызванного смеха, не для йоги смеха. Сюда приходят вспомнить о бессмысленности мира и посмеяться над самим собой.
– Нечасто, наверное, приходят? – предполагает Лукреция.
– Да, такого смеха достичь непросто. Эту комнату посещают только Мастера и Великие Мастера, чтобы посмеяться «истинным» смехом, раз или два в год. Не чаще.
Будда явно завораживает Исидора. Лукреция тоже потрясена.
Как это прекрасно. Значит, существует и такой утонченный смех, порождаемый высшей духовностью… Очень интересная теория.
Она замечает висящую напротив Будды репродукцию «Моны Лизы» Леонардо да Винчи. Продюсер поясняет:
– Такая улыбка, как у нее, предшествует возвышенному смеху. На самом деле, это смех человека будущего.
Смех – как направление эволюции человеческого сознания…
Исидору и Лукреции все больше нравится то, чему их учит Стефан Крауц.
Продюсер ведет их в другой зал, стены которого увешены картинами с изображениями костров, пыток, распятий, расстрелов.
– Теперь мы поговорим о «врагах смеха». Первым я назову Платона. Этот человек, получивший такую высокую оценку официальной философии, произнес следующие слова: «Две истинных причины смеха – это порок и глупость».
Рассказывая, Стефан Крауц показывает на портреты.
– Аристотель, другой светоч философии, заявлял: «Смех – признак уродства и нравственного падения».
Еще одна картина, изображающая человека с нимбом над головой.
– Савл из Тарса, более известный как Святой Павел. Основатель официального католицизма. В послании к жителям Эфеса он призывает отказаться от плотских наслаждений, «не имеющих целью деторождение», и от смеха, который он называет «духовным блудом». Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Эти люди, сами того не зная, страдали агеластией.
Исидор и Лукреция не понимают.
– Известная, много раз описанная патология. Слово состоит из префикса «а», означающего «без», и корня «гелос» – «смех». Само слово придумано врачом, которого звали… Франсуа Рабле.
Опять он. Этот парень изобрел решительно все. Просто Леонардо да Винчи юмора.
— Это настоящая болезнь, страдающие ею люди смеются очень редко или не смеются просто никогда. Одним из самых известных агеластиков являлся Исаак Ньютон. По свидетельству его окружения, он засмеялся всего один раз в жизни: когда его спросили, зачем он читает «Начала» Эвклида.
И Сталин.
По воспоминаниям близких, он заставлял себя улыбаться или смеяться только для того, чтобы хорошо выглядеть на фотографиях либо в пропагандистских фильмах. Помимо этого, смех у него вызывали лишь казни бывших соратников Ленина.
Среди противников смеха Стефан Крауц называет и Гитлера, который, после громкого процесса над юмористом, осмелившимся назвать свою собаку Адольфом, поставил на голосование закон, запрещавший людям смеяться на «недозволенные темы».
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 153
