Поэтому последующие удары гиганта я отражал уже более уверенно, заставляя его внушительную фигуру отступать, когда мой пылающий меч наносил болезненные раны его распустившимся рукам.
Но пламя мага лишь разгоралось. Он также решил не сдерживаться, расходуя все свои резервы, дабы покончить со мной, пока не стало слишком поздно.
Он выставил ладони вперед и с них в мою сторону устремился поток голубого пламени.
К этому моменту моя фигура сама пылала, но другим, белым чистым пламенем божественного света, а из глаз тянулись шлейфы божественной энергии.
Я принял удар на узкий, но крайне концентрированный барьер и начал медленно приближаться к своему противнику.
Заметив что его атака не принесла желаемого результата, Ингис начал медленно разводить руки в стороны и от его фигуры, расширяясь и набирая мощь начал расходиться самая настоящая огненная стена, заставляя песок, находящийся в пределах бушующей стихии, превращаться в стекло.
Маг воздел руки к небу, и плотность стихии стала столь велика, что за непроницаемым пламенем стала неразличима даже его фигура. А фронт явления лишь расширялся, грозясь поглотить собою всю арену, включая трибуны, по краям которых уже бежали взмыленные отряды магов, готовые к отражению угрозы мирному населению.
Но их услуги, к счастью, не понадобились. В золотисто-белом сиянии я смело ступил за край бушующего огненного шторма, и стихия не причиняла мне никакого вреда, лишь бессильно облизывая своими языками щит света.
Шаг за шагом я приближался к обезумевшему магу, не замечающему ничего вокруг, лишь вливающего и вливающего силы в свое ужасающее заклинание, способное испепелять целые армии, но не способное справиться с одним адептом света.
Честное слово. Привыкший к тому, что мощь его безгранична, Ингис даже не разучивал никаких хитроумных особенных приемов. Тот же Забу заставлял меня думать, хотя его сил было намного меньше. Комбинируя огонь, воду и искусство владения оружием, наемник создавал разнообразную картину боя. Девушка-артефактор, по имениПирея, имела вообще крохотный запас сил, но результаты её трудов смогли удивить всех и бой с ней был едва ли не самым трудным. То же самое относилось и к дворфу.
Здесь же сила, доселе не знавшая конкурентов, рассыпалась передо мной, а думать мой противник не привык. Когда ты слабее, ты начинаешь придумывать приемы, строить хитроумные ловушки, либо же оттачивать мастерство. Но Ингис полагался на голую мощь и эта самонадеянность его подвела.
Подойдя поближе, я рубанул того по ногам мечом, заставив его фигуру припасть на колени. Давление стихии ослабло, и я решительно схватил Ингиса в обличии элементаля за то место, где у него была шея, вливая в руку остатки божественных сил.
Огненный шторм, сотворенный магом, начал медленно рассеиваться, заставив напряженных зрителей, уже готовых к бегству, и магов из охраны облегченно выдохнуть.
В моей левой руке, поднятый над землей и бессильно болтающий ногами, абсолютно голый висел сам Ингис Огненный Шторм, а моя фигура лишь сильнее пылала божественным огнем, в пламя которого уже вкраплялись алые всполохи. Потому как у меня перед глазами встала мерзкая картина убийства Маркуса – рыжего парнишки-копейщика, отважившегося ступить на арену, и смерть которого была глупа и бессмысленна.
Я придвинул выпученные глаза парня поближе к своему лицу и заглянул в них:
– Ты пахнешь гордыней, Ингис. Гордыней, пеплом и кровью. Гордыня это самый презираемый мною грех. А знаешь почему? Большинство других грехов разрушают лишь его носителя, но гордыня заставляет причинять боль окружающим и при этом основа её максимально эгоистичное и, порою, необоснованное чувство собственного превосходства. Да, ты силен, и поэтому считаешь, что имеешь право распоряжаться чужими жизнями и ломать судьбы по своей прихоти. Но я сильнее тебя и значит ли это, что я имею право теперь забрать твою жизнь?
Маг, сжимаемый моей стальной хваткой, хрипел и дергался, а в глазах его читался страх. Настоящий неподдельный страх за свою жизнь, потому что в моих глазах он увидел ярость и гнев, готовый уничтожить любого, на кого он направлен.
– Сила, облаченная в гордыню, вызывает в людях страх. Но настоящее уважение и любовь может заслужить лишь сила, облаченная в скромность. И, к сожалению, я не вижу в тебе этой благодетели, маг. Ты видел, как я оставлял в живых своих противников, но спроси себя, достоин ли ты сейчас пощады, лишь несколько минут назад, смотревший на меня свысока, и ни разу не проявивший милосердие на этой арене?
– П-по… Ща-ди… – Хрипел задыхающийся маг.
– Пощады и прощения достоин лишь кающийся. – Мои слова, как и ожидалось, разносились по трибунам.
Я выдержал продолжительную паузу, обдумывая, что сделать со своим противником.
– Ингису Огненному Шторму была чужда жалость. Поэтому и он её не достоин.
Лезвие моего меча коснулось живота мага и медленно проткнуло его плоть, всё также неспеша углубляясь в брюшную полость и выходя с обратной стороны.
Опущенный на землю маг не верящим взглядом уставился на живот и кровь на своих руках, после чего обессилено завалился набок.
Публика моментально стихла, завороженно наблюдая за моими действиями.
– Этот человек должен умереть. – Покачал головой я, подойдя к побежденному поближе. – Дабы мог родиться новый.
Накачка силой позволила совершить «возложение» даже не опускаясь к умирающему телу мага. Луч света, сорвавшийся с моей ладони, мягко коснулся раны Ингиса и от той остался лишь заметный алеющий шрам.
Я вложил меч в ножны и напоследок обратился к своему сопернику:
– Жизни, загубленные тобою, ты обязан возместить жизнями спасенными. В многократном размере. И у тебя будет такая возможность.
***
Толпа неистово шумела, чествуя нового чемпиона Великого Королевского Турнира.
Магический пьедестал, вроде тех, что поднимали участников перед боем, медленно поднимал меня вверх, на уровень королевского трона, дабы король лично мог поздравить победителя и выслушать его желание.
Сигнитий первый, вопреки правилам, встал со своего трона и развел руки в радостном жесте приветствия:
– Прими мои поздравления, Иратус Ярость Света.
Толпа взревела еще сильнее, услыхав название титула, дарованное мне лично королем.
– Отныне, я дарую тебе титул князя. – Сигнитий повернулся к помощнику и взял у того из рук грамоту, утверждающую за мной дворянский титул и княжеский жетон.
Я опустился на одно колено и, как подобает, принял свою награду из рук короля.
– Эта победа и эта награда твоя по праву, князь Иратус. Имя своего рода ты сможешь вписать в грамоту самостоятельно. – Сигнитий развернулся на каблуках и вернулся на свое место. – Так чего же ты желаешь попросить у короля? Может
