выражение. Если она и знала что-то еще, матери Сэнди она не собиралась об этом докладывать.
— По-моему, ты лжешь, Хейди, — сказала миссис Себастиан.
Девочка вспыхнула, на глаза ее навернулись слезы.
— Вы не имеете права так со мной разговаривать. Вы мне не мать.
Я снова вмешался. Мне было ясно, что ничего представляющего интерес в этом доме не будет сказано.
— Пойдемте, — сказал я девочке. — Я подвезу вас до школы.
Мы вышли на улицу, сели в мою машину и поехали вниз с холма в сторону автострады. Хейди сидела совершенно спокойно, но сумку с учебниками положила на сиденье между нами. Возможно, вспомнила, что садиться в машину с незнакомым мужчиной не полагается.
— Миссис Себастиан всегда обвиняет меня, — спустя минуту заметила она. — Это несправедливо.
— Обвиняет? В чем?
— Во всем, что делает Сэнди. Но если Сэнди мне все рассказывает, это еще не значит, что я несу ответственность за ее поступки.
— Что значит все?
— Ну хотя бы про Дэйви. Не могу же я бегать к миссис Себастиан и сообщать все, что мне сказала Сэнди. Я не доносчица.
— Но вы совершили кое-что более недопустимое.
Я задел ее честь, и она ответила с вызовом:
— Что, например?
— Вы позволили своей лучшей подруге попасть в беду и пальцем не пошевелили, чтобы остановить ее.
— Ничего я не позволяла. Разве я могла удержать ее? К тому же она вовсе не попала в беду. В том смысле, в каком вы говорите.
— А я вовсе и не говорю про то, что у нее будет ребенок. Это еще не самое худшее из всего, что может случиться с девушкой.
— А что самое худшее?
— Жизнь ее может оборваться раньше, чем она захочет иметь ребенка. Или она вдруг чересчур быстро повзрослеет.
Хейди тоненько пискнула, словно маленький испуганный зверек. И произнесла приглушенным голосом:
— Что-то в этом роде и случилось с Сэнди. Откуда вы узнали?
— Я уже не раз видел, что случалось с девушками, которые были слишком нетерпеливы. Вы знакомы с Дэйви?
— Я его видела, — не сразу ответила она.
— Что вы о нем думаете?
— Он, конечно, личность впечатляющая, — осторожно сказала она. — Но не думаю, что он подходит Сэнди. Он груб и необуздан. По-моему, он какой-то одержимый. А Сэнди совсем другая. — Она помолчала, задумавшись. — Беда, которая с ней случилась, уже случилась.
— Вы хотите сказать, что она влюбилась в Дэйви?
— Нет, я имею в виду другого человека. По сравнению с ним Дэйви Спеннер не такой уж плохой.
— Кто он?
— Сэнди не называла его и вообще не хотела говорить о нем.
— Откуда же вы тогда знаете, что Дэйви лучше?
— Нетрудно догадаться. Сэнди сейчас спокойнее, чем прежде. Раньше она все время говорила о самоубийстве.
— А когда это раньше?
— Летом. До начала школьных занятий. Она собиралась войти в воду у Зума-Бич и уплыть в открытый океан. Я отговорила ее от этого.
— Что же ее мучило? Любовные дела?
— Можно сказать и так.
Больше Хейди мне ничего не поведала. Она дала Сэнди торжественную клятву: ни слова ни о чем. И уже нарушила ее, сообщив мне кое-что.
— Вам случалось видеть ее дневник?
— Нет. Я знаю, что она вела дневник. Но она никогда никому его не показывала. — Она повернулась ко мне и натянула юбку на колени. — Можно мне задать вам вопрос, мистер Арчер?
— Пожалуйста.
— Что случилось с Сэнди? На этот раз?
— Не знаю. Двадцать четыре часа назад она уехала из дому. Накануне вечером мистер Себастиан помешал ее свиданию с Дэйви в Западном Голливуде. Он насильно увез ее домой и на всю ночь запер в комнате.
— Чего же тогда удивляться, что Сэнди ушла из дому? — спросила Хейди.
— Между прочим, она прихватила с собой отцовскую двустволку.
— Зачем?
— Не знаю. Зато мне стало известно, что за Дэйви числится преступление.
Девочка не отреагировала на мой скрытый вопрос. Она сидела, уставившись на свои кулаки, зажатые между коленок. Мы спустились с холма и направлялись к Вентура-бульвару.
— Как вы думаете, мистер Арчер, она сейчас с Дэйви?
— Именно это я и собираюсь узнать. Куда дальше ехать?
— Одну минуту. Остановитесь у обочины.
Я припарковал машину в по-утреннему густой тени зеленого дуба, которому каким-то образом удалось уцелеть, когда прокладывали автостраду и проезжую улицу.
— Я знаю, где живет Дэйви, — сказала Хейди. — Сэнди однажды брала меня с собой в его берлогу. — Она употребила это жаргонное словечко с оттенком гордости, будто оно доказывало, что она уже взрослая. — Он живет в «Лорел Апартментс» в Пасифик Пэлисейдс. Сэнди сказала мне, что квартира там ему ничего не стоит, потому что он присматривает за бассейном и обслуживающим персоналом.
— Что произошло, пока вы там были?
— Ровным счетом ничего. Мы просто сидели и болтали. Шел очень интересный разговор.
— О чем же вы болтали?
— О том, как сейчас живут люди. Об ужасных нравах.
Я предложил Хейди довезти ее до самой школы, но она сказала, что поедет на автобусе. Я высадил ее на углу, и она осталась стоять там — нежное создание, словно потерянное в этом мире высоких скоростей и низкой морали.
ГЛАВА 4
На углу Сансет-бульвара я съехал с Сепульведы и направился на юг к центру Пасифик Пэлисейдс. Свернув налево по Чотоква, я очутился на Элдер-стрит, полого спускавшейся к морю.
«Лорел Апартментс» оказался одним из новых и небольших жилых домов в этом районе. Я оставил машину у обочины и вошел во внутренний двор.
Сверкал на солнце плавательный бассейн. Кустарнике саду был аккуратно подстрижен. В зеленой листве рдели красные цветы боярышника и пурпурные головки багрянки.
Из квартиры на первом этаже появилась женщина, сама похожая на красный боярышник. В ярком платье, оранжевом с черным, босая, она двигалась так, будто привыкла, что за каждым ее движением следят. Ее красивое лицо казалось чуть грубоватым под шапкой крашеных волос. Ноги у нее были стройные и загорелые.
Приятным уверенным голосом — судя по произношению, в колледже ей не довелось учиться, — она спросила, что мне угодно.
— Вы здесь хозяйка?
— Да. Меня зовут миссис Смит. Это мой дом. Но свободных квартир в данный момент у меня нет.
Я назвал ей себя.
— С вашего разрешения я бы хотел задать вам несколько вопросов.
— О чем?
— У вас служит некий Дэйви Спеннер.
— Разве?
— Насколько мне известно, служит.
Вяло пытаясь защититься, она сказала:
— Неужели хотя бы для разнообразия нельзя оставить его в покое, а?
— Да я его и в глаза никогда не видел.
— Но вы же полицейский, разве нет?
