– По какому поводу? – поинтересовался между тем Николаев, жестом показывая мне на кресло напротив.
– Можно сказать… по-родственному, – неожиданно для самого себя произнес я, усаживаясь в кресло и предлагая неофициальный тон беседы.
Николаев ничего не ответил, но взглядом показал мне, что понял и принял. И отхлебнув коньяка, взглядом же попросил меня продолжать.
– Я вырос… в определенных условиях, так скажем. И признавая полезность армейских способов решения проблем и поставленных задач, и отнюдь не чураясь их применения, все же могу ответственно заявить, что это не совсем мое. Именно поэтому хотелось бы знать зачем именно я отделен от команды и переведен на индивидуальный план тренировок.
Фразу специально так построил, заранее обозначив все возможные мотивы. Чтобы не получить от него прямой, но не отвечающий на вопрос ответ. Как Эльвира совсем недавно. Но, судя по взгляду, Николаев отсекать меня убойно-краткими формулировками и не собирался. И даже более того – судя по спокойствию и настроению, он ждал моего визита.
– Тебе мотивацию или стимул? – поинтересовался полковник, переходя на ты.
Вопрос явно с подвохом. Мотивация – это самостоятельное движение вперед к развитию; позитивное побуждение. Стимул – это тоже побуждение двигаться вперед, но негативное. Потому что стимул – изначально латинское название остро заточенной палки пастуха-погонщика, которой он задавал овцам направление движения.
– Если есть возможность и мотивацию, и стимул, – не стал я излишне скромничать.
Николаев отметил это очередной легкой иронической улыбкой. Отставив бокал в сторону, он поднял правую руку, и его кисть объяло темное пламя. Посмотрев мне в глаза несколько секунд, он поднял левую руку, которая мгновением позже оказалась окутана пламенем уже обычного огня.
Как он это делает? – мелькнуло удивление у меня сродни тому, что испытал недавно после действий Наденьки. Впрочем, едва встретился глазами с полковником, ответ нашел.
Господи, как просто все – глаза его были обычными. Безо всякого следа оранжевого отсвета стихийной силы. А это значит, что и Источник его сейчас пуст.
В прошлый раз во время начала его демонстрации я удивился, как Николаев смог до момента работы со стихией скрывать энергию в источнике. Ведь во время начала лекции глаза у полковника были обычными, человеческими; и только потом оказались подсвечны сиянием стихийной силы, показывая наличие энергии в Источнике. Но как оказалось, это была просто маскировка – ничего Николаев не скрывал.
«Зачем скрывать стихийную энергию в Источнике, когда у тебя ее нет!» – удивительно в тему догадки подсказал внутренний голос, подогнав в памяти примерно подходящую картинку известного мема от майора Пейна.
Одаренные работают с силой, накопленной в собственном резервуаре, Источнике. Будучи размером Источника и ограничены.
Одержимые используют силу Тьмы, запас которой безграничен, вопрос лишь в возможностях концентрации для ее управления.
Николаев брал энергию стихийной силы Огня не здесь, не в этом мире. И не был ограничен размером собственного Источника. Черт! – лишь постепенно я начал понимать масштаб знания. Это что получается, он может беспрепятственно спалить целый город, а после попросить еще набор целей?
Это же… это же уже владение магией уровня Бог. Без шуток – тот же Великий потоп мог устроить сумевший освоить подобную способность одаренный повелитель стихии Воды. И если мои догадки верны, сидящий передо мною человек божественный – впервые я полностью понял смысл определения homo deus, может на завтрак устраивать любым Помпеям последние дни в неограниченном количестве.
Прерывая мои мысли, Николаев заговорил, отвлекая.
– Во время проведенной группой капитана Измайлова эвакуации из Высокого Града ты был поражен и заражен истинной Тьмой. От заражения тебя избавили княгиня Анна Николаевна, и ее дочь княжна Анастасия.
Вспомнив о том, как Анна Николаевна выжигала во мне Тьму, я кивнул. И невольно передернул плечами – не самые приятные воспоминания.
– Побочным эффектом, после купирования и устранения заражения, твои энергетические каналы оказались поражены живым Огнем. Практики избавления от подобного поражения подразумевают возможность лишь долгого консервативного лечения, но от Огня ты довольно легко избавился самостоятельно и быстро.
Это я тоже вспомнил. И вспомнил не просто удивление, а даже больше того – ошеломленное изумление Анны Николаевны, после того как передал ей обжигающий ладонь шар огня. И еще сейчас хорошо вспомнил ее слова, когда она мне сказала, что сделанное мною в общем понимании невозможно.
Кстати. О помощи княгини мне с заражением истинной Тьмой знало только трое – фон Колер, Анастасия и княгиня. А вот о том, что от оставшегося в энергетических каналах огня я легко избавился, в курсе были только Анна Николаевна и Анастасия. Что навевает на определенные мысли.
– Исходя из всей этой информации, уверенно предположу, что у тебя может получиться то же самое, – демонстративно раскрыл свои объятые темным и обычным пламенем ладони Николаев. – Попробуй, – кивнул он в сторону горящего очага.
– Это опасно? – поинтересовался я.
– Когда это тебя останавливало? – неожиданно громко фыркнул полковник. Но чуть погодя кивнул подтверждающе: – Опасность есть, но не смертельная. Возможно, будет немного больно.
Подумав немного, я поднялся и подошел к камину. Присел рядом с пламенем, и сунул левую руку в огонь. Красноватые языки обволакивали ладонь, не причиняя боли – и довольно легко я вытянул из пламени небольшую часть. Совсем небольшую – уверенного умения аккуратной работы со стихией у меня не было и в помине, поэтому пока удерживаемый в ладони огонь не потух, я торопливо потянулся к Тьме.
Правую руку обволокло черными лоскутьями мрака, и едва я собрался обернуться к полковнику, демонстрируя результат, как тело пронзила резкая вспышка пульсирующей боли – словно пальцы в розетку сунул. Пальцы обеих рук, и сразу в две розетки, чтобы уж наверняка.
Пришел в себя через несколько минут. И нет, это не чувство времени – просто из положения лежа видны настенные часы с кукушкой. Полковника тоже видел – Николаев с прежним невозмутимым видом сидел, развалившись в кресле, мелкими глотками потягивая коньяк. Но он, кстати, вставал – у меня под головой подушка подложена.
– Могу поздравить, у тебя получилось, – безо всякой тени насмешки произнес полковник. И взглядом показал на бутылку, предлагая.
– Нет, спасибо, – отказался я.
Хотя будь в другом месте и в другом возрасте глоток хорошего коньяка точно не помешал бы – руки мелко потряхивало, перед глазами черные круги, а тело ощущалось так, словно в барабане стиральной машинки прокрутили.
Понемногу приходя в себя, я – стараясь обойтись без болезненного старческого кряхтения, поднялся и вернулся в недавно покинутое кресло.
– Это была мотивация или стимул? – поинтересовался я, козырнув полученными на лекциях латыни знаниями определений.
