— Он хотел переселить свою душу в женское тело?! — не поверив своим ушам, перебила мужчину Златослава.
— Нет, — без тени улыбки отозвался он на такое смешное предположение, видимо забавным оно ему вовсе не казалось. — Он надеялся, что Прямислава родит ему новое тело. Я до сих пор так и не смог уразуметь, почему так важно было для него, чтобы девица Кощеева рода вынашивала дитя, и почему именно такое тело он страстно желал заполучить. Своего он все же добился. Не так быстро, как хотел, но добился. Прямислава понесла от него ребенка и довольно долго, по-видимому, оставалась в неведении относительно планов Рауко на их совместное дитя. Срок ее близился, господин, изнывая от нетерпения, наведывался к девушке почти каждый день, набрасывая на себя людскую личину, и все вроде у него получилось бы, да только в один прекрасный день Прямислава пропала. Как не искал ее Рауко так и не смог найти…
— Погоди! — почти взмолилась Бабка Ёжка, пытаясь уместить в голове своей все по полочкам, но судя по тому, какая там была каша, полочек отчаянно не хватало. — У меня вопросы к тебе появились!
— Задавай, — кивнул Велимир, внимательно рассматривая Ягу, зеленоватыми глазами.
— Как твой господин узнал, что Прямислава из Кощеева рода? — выпалила первое, что ее сильно смутило в рассказе.
— Дурочка она! Сама ему проболталась, — со вздохом ответил немертвый и, отвернувшись от Златы, устремил свой взгляд на восток.
И так это он безмятежно смотрел на клочки тумана, запутавшиеся в тростниках, и розоватую рассветную дорожку на воде, что Ягуся поняла — тут дело не чисто! Велимир так старался казаться невозмутимым, что сразу стало ясно, воспоминания эти причиняют боль.
— Как она вообще там оказаться умудрилась? — очень тихо спросила Яга, внимательно смотря на Змея, но в то же время, стараясь скрыть от него свое любопытство.
— Та травница, у которой жила Прямислава, была какой-то дальней родней ее матери, — рассеяно отозвался он.
— Откуда ты это знаешь? — почти шепча, задала вопрос Златослава, уже догадываясь, каков будет ответ.
— Зачем спрашиваешь, ежели и так обо всем сообразила? — с грустной улыбкой поинтересовался мужчина, а потом все же ответил. — Рауко не только сам искал сбежавшую Прямиславу, но и меня к этому подрядил. В отличие от него, мне удалось ее разыскать довольно быстро. Нашел я ее за много верст от той веси, где она с господином познакомилась. Оказалось, она с лешим местным уговорилась, и он ее своими тропами тайными провел прямехонько к противоположной границе царства Белояжского, аккурат к землям Светорецким. Там у нее другие родичи жили, к ним она и бежала, чтобы укрыться. Дурехе бы к племяннику, отцу твому, бежать надо было, да за стенами терема Белояжского укрыться, но нет! Стыдно ей, видите ли, было! Как так-то, царя молодого перед народом позорить?! Вот и поспешила к дальним родственникам, в надежде, что они ей схорониться помогут до той поры, пока ребенок на свет не появится.
Велимир снова смолк. Злата уже даже успела привыкнуть к тому, что он порой замолкал на какое-то время, будто воспоминания были настолько яркими, что разум терялся в них, не отличая от яви. Вот и в этот раз, когда мужчина замолк, Ёжка украдкой вздохнула и нетерпеливо заерзала, ожидая ответа и удобнее устраивая заснувшего ребенка на своих коленях. Немертвый молчал дольше обычного, но наконец, прервал затянувшуюся тишину.
— Да, я обнаружил Прямиславу и должен был, как приказал мне господин, доставить ее к нему, но понял, что не смогу это сделать, — медленно, словно через силу, выговорил он. — Впервые я ослушался его приказа. Впервые мне удалось подавить его волю и волошбу, довлеющую надо мною. Я сам сопроводил Прямиславу к ее родичам, а она по пути поведала о том, как выяснила, для чего Рауко так жаждал, чтобы она родила ему ребенка. Оказалось, что господин, решил, что влюбленная девчонка будет послушна его воле и охотно согласится, родив ребенка, отдать его тело для того, чтобы душа Рауко поселилась в нем. Больно самоуверенный он был в то время, — Велимир нехорошо ухмыльнулся и продолжил твердым голосом. — Прямислава еще до знакомства с лесным собиралась в ученицы к какой-нибудь Яге податься, продолжить традицию всех дочерей Кощеевых, да не успела. Вот только кое-какие заклятия, да обряды все же знала. Прибыв к родичам, она с моею помощью один обряд-то и провела, чтобы и себя, и дитя свое скрыть до поры до времени. Я покинул Прямиславу на следующий день после этого обряда, откликнувшись на зов господина и отчаянно придумывая, как скрыть знания о том, где схоронилась девушка. Придумывать не пришлось. Оказалось, что в тот момент, когда обряд свершился, Рауко кровавым колдовством баловался, пытаясь определить, где девчонка, сбежавшая, спряталась. Да только колдовство это с волошбой обрядовой соприкоснувшись, принесло господину весть нехорошую, будто и Прямислава, и дитя мертвы. Видимо таково свойство той волошбы было, живых за мертвецов выдавать. Мертвых-то искать никто не будет.
— Дальше! Дальше, что было?! — не удержалась Бабка Ёжка, уже почуяв, что Велимир вновь замолчать собрался.
— Ох, Златка и нетерпеливая же ты, — по-доброму улыбнулся мужчина и, вздохнув, продолжил. — Дальше господин побесился чуток, на мне злость сорвал за нерасторопность, да и успокоился. Нашел он позже себе другое тело, какого-то глупого деревенского паренька, который удавиться собирался от любви неразделенной, и душу свою туда переселил. Имя ему тогда тоже пришлось сменить, ведь странно, если бы человеческого парня на языке лесных величали. Потом мы снова вернулись в ту саму крепость и принялись ее обживать. Первое время после обретения нового тела, господин не покидал библиотеки, которую я обнаружил в засыпанных подземельях под развалинами крепости и потому он отправлял меня с поручениями. Ему требовались то травы для зелий, то за продуктами нужно было отправляться, то в достоверности найденных в библиотеке карт нужно было удостовериться. Словом он сам мне помог время выгадать, чтобы Прямиславу с дитем проведать. И все было бы хорошо, если бы колдовство ослабевать не начало, — мужчина внимательно посмотрел на маленькую Василису и, отвернувшись, продолжил немного невпопад. — У Прямиславы сынок родился, крепенький и смышленый, ушки только чуть-чуть от людских отличались, а так обычный мальчонка. Когда Ратмиру пятый годок пошел, силушка в нем колдовская просыпаться начала, что Прямиславу и обеспокоило, про то она мне сама сказала. Молвила, что волошба, в сынке ее проснувшаяся, может разрушить чары, что мы с ней тогда навели, и отыщет их господин, и будет все непоправим худо.
Мужчина снова обернулся, мазнул взглядом по Ягусе и ребенку, плотно сжал губы и пересел так, чтобы на девушку удобнее было смотреть. Выдернул травинку, нервным движением ее разорвал, отбросил в сторону и потянулся за новой. «Злится что ли?!» — нахмурившись, подумала Ёжка, но вслух говорить ничего не стала, решила подождать, пока Велимир успокоится.
— Понимаешь, Златушка — начал, было, мужчина, но сам себя вдруг
перебил нервным смешком, после чего признался. — Да, беси меня поберите! Я и сам в этом ничегошеньки не понимаю, но попробую хоть кое- что разъяснить. Дело в том, что душа господина может вселиться только во взрослое тело, но тело это душу его черную долго выдержать не может и погибает. Потому-то он, первые признаки приближающейся гибели почуяв, сразу начинает новое тело искать. А вот с вами, детьми Кощеева рода, все по-иному происходит. Во взрослое тело тех, в ком кровь Кощея течет, он вселиться не может, а вот младенец это дело другое. Сдается мне, что причина в обряде, что сыны Кощеевы проходят, лишь только говорить научившись.
