– Какой еще отрубленной руке?! – Марианне казалось, она сходит с ума.
– Резиновой… из магазина приколов, – призналась Даша, глотая слезы. – Я кровь там купила, и шарик со страшной мордой… в онлайн-магазине заказывала, курьер приносил, я его у ворот встречала и забирала… чтобы никто не видел… Я у Артура палку для селфи взяла, и шарик привязала... и на березу залезла.
– Погоди-погоди… тот шарик, который залетел ко мне в окно… и кровь на полу… это все твоих рук дело? – окончательно растерялась Марианна. – И мокрое покрывало, и раздавленная помада? А как ты в комнату ко мне попадала? Я запирала ее на ключ!
– Я же вам говорила, это Дашка пакостит, – досадливо произнесла Валентина и с грохотом отодвинула чашку.
– Ну дает племяшка! – хохотнул Артур, но его веселье никто не поддержал, и Артур неловко кашлянул.
Петр молчал и сверлил дочь взглядом, от которого Даша совсем раскисла, захлюпала носом. По ее щекам горохом покатились слезы.
– Я думала сначала, это будет смешно… мы тогда про ужастики и розыгрыши в лагере говорили, помните? И Артур рассказывал про всякие пранки! – каялась она слабеньким голосом. – Мне захотелось… такое же провернуть. Для Марианны Георгиевны. Я ключ подобрала… это замок вообще просто открыть. Как нефиг делать. На ютубе полно инструкций.
Теперь все уставились на Марианну.
– Это было… не очень смешно… – с трудом произнесла она. – Мне было немного неприятно. Но ты не подумала об этом, я понимаю…
– Да нет, я подумала! – выпалила Даша, упорно отводя взгляд. – Я на вас обижалась, потому что вы с папой стали встречаться. Решила, что вы встанете на его сторону. И будете меня воспитывать, как он скажет. Я подумала… может, вы испугаетесь, уедете из дома и будете реже с папой видеться. Тогда он вас не продавит под себя, как остальных, – закончила Даша уныло.
– Да как тебе такое в голову пришло! – резко произнес Петр. – Взрослая ведь девочка...
Даша сморщилась.
– Папа, я правда поняла, что глупости делала! Вот, последний прикол позавчера хотела… с отрезанной рукой. Но потом передумала! А ты ее нашел… Блин, я знаю, что как дура себя вела!
– Бедный ты мой котенок, совсем запуталась! – сострадательно сказала Марианна.
Она метнула сердитый взгляд на Петра. Это он виноват со своими Аракчеевскими методами! Все-таки верно говорят – горбатого могила исправит. Ничегошеньки он, выходит, не понял! Да он вообще любит ли свою дочь?!
Она хотела подойти к Даше, обнять, увести, но сюрпризы еще не закончились. Петр заявил:
– Я не находил никакой руки. Однако хорошо, что ты призналась. Ладно, приколы я еще могу понять. Но скажи на милость, – его голос опять зазвучал ожесточенно, – скажи, зачем ты взломала мой кабинет и вытащила марку из альбома? Ты понимаешь, что это воровство? Куда ты ее дела?
Даша вздернула голову и застыла, приоткрыв рот – точь-в-точь как птенец, над которым зависла хищная птица, готовясь нанести удар.
– Я… я не знаю. Я не брала…
– Дашка, если уж признаваться, то до конца, – сочувственно сказал Артур. – Подумаешь, марку взяла из альбома! Тоже мне, преступление. Петька, заканчивай. Чего судилище над ребенком устроил из-за бумажки? А Дашку давно пора к психологу сводить. Пусть специалист разбирается. Дашка, не переживай! Все будет пучком. Сейчас все лечат, и клептоманию, и оппозиционное расстройство, и все прочее.
– Да, да, да! – закричала Даша. – Я – шизанутая, я – воровка! И что теперь?!
Даша вскочила на ноги, опрокинув чашку, сжала кулаки и пулей вылетела из комнаты, мимо отца. Тот не попытался остановить ее. А вот Марианну остановил, когда та рванула за Дашей.
– Сядь на место, – резко приказал он. – Я потом сам к ней поднимусь.
Он потер лоб и устало прикрыл глаза. Марианна сжала руки и часто и глубоко задышала. Его тон ужасно ее покоробил.
– Пожалуйста, объясни, что происходит, – попросила она низким от переживаний голосом.
---
– Что происходит? – Петр посмотрел на нее в упор. – Твоя воспитанница отравляла тебе жизнь последние недели. Изощренно пакостила. А ты отказывалась верить.
– Это были безобидные розыгрыши!
– Безобидные? Надпись «Убирайся», мокрая кровать, испорченные вещи – это, по-твоему, безобидные розыгрыши?
– Но все же, почему она это делала? – растерянно произнесла Марианна. – Почему она просто не поговорила со мной, а выбрала… вот такой способ?
Она медленно осознавала масштаб бедствия и собственной слепоты.
Да, бывает – подростки совершают поступки, которые сложно объяснить. Они не осознают последствий своих выходок. Не могут справиться с бурей чувств, потоком событий, которые обрушиваются на них, как ураган, вызванный злой волшебницей Гингемой. Этот ураган выбрасывает их привычного мира детства во враждебный взрослый мир. Где они оказываются сами по себе. Среди притворщиков, говорящих чучел и диких зверей.
У Даши это произошло раньше, чем у остальных детей. Она барахтается, выживает как может. Ошибается и делает глупости…
Все проходят через это! Неужели Петр забыл? Как он мог забыть, как важна в этот момент помощь «доброго волшебника» – любящего родителя, неравнодушного взрослого?
Она попыталась стать такой волшебницей. Мэри Поппинс, Стеллой… плохо, видимо, старалась. Влюбилась в отца ученицы, думала не о том, о чем нужно.
Марианна вскинула голову.
– А марка? Что ты сказал про марку?
– Я отпер кабинет. Зашел. И понял, что там кто-то был. Некоторые вещи лежали… не так. Сложно заметить, но я заметил. Альбом с марками был положен иначе. Я открыл его. Одна марка пропала. Самая ценная. Ценная не в смысле, что она дорога мне как память, а в том смысле, что она стоит на аукционе примерно двадцать тысяч долларов. Редкая советская марка.
– Двадцать… тысяч? – тихо повторила Марианна.
– Даша совершила воровство. Впрочем, не в первый раз, – Петр говорил размеренно, чеканя слоги. – Она воровала в школе – тогда не смогли доказать, но я знал. Воровала не потому, что у нее… психическое расстройство. А потому, что она так хотела отомстить обидчикам. И тогда в магазине была попытка воровства. Просто так, для развлечения. Марианна, у тебя ничего не пропадало из комнаты? Ты проверяла?
