И тоже не знали, что им дальше делать.
— И что теперь, придурок? — зло прошипел Каскет, но все услышали. — Дальше что?
Он присел на чуть согнутых ногах, будто собирался броситься на противника и вцепиться ему в глотку.
— А теперь посмотрим, кто духовитый пацан, а кто жидкое козье говно!! — проорал Карпет, размахивая рукой с зажатой гранатой. Похоже, говорить нормально, без крика, в этом состоянии он не мог. На губах пузырилась пена.
— На колени, сука!!! И проси у всех нас прощения!!! Иначе закопаем вместе с Гариком!!!
— За что прощения? — Каскет сбавил тон и выставил вперед пустые ладони. — Я без ствола. Давай перетрем нормально…
— Да за все!!! За мой дом, за Артурчика…
Но тут нога Карпета оскользнулась на краю могилы, он качнулся вперед, еще ожесточенней замахал руками, словно собираясь взлететь. И мерзлая земля, такая твердая, такая железобетонная на вид, вдруг осыпалась под ним, просела с хрустом и почти металлическим скрежетом. Карпет не взлетел, он уронил гранату, потерял равновесие и упал в яму. В последний момент вцепился в Каскета, то ли пытаясь удержаться, то ли увлекая врага за собой. Они падали вниз, прямо на гранату с горящим три секунды взрывателем, но в этот краткий, растянувшийся в обостренном сознании последний миг Карпет вдруг ясно понял, зачем Лис вел с ним мутные и непонятные разговоры…
Они одновременно упали на неровное земляное дно и тут же полыхнуло красно-желтое пламя, обожгло все вокруг, разметало по замысловатым траекториям тяжелые комья земли, щепу, камни, какую-то рвань… Со зловещим визгом взлетел вверх веер осколков. Аккуратная яма два с половиной на полтора метра превратилась в дымящуюся, остро пахнущую тротилом воронку.
Раздался отчаянный вопль. Кричал Костя Ким, который стоял ближе всех — в него угодил осколок. Итальянца, державшегося с ним рядом, отшвырнуло на острую ограду одной из соседних могил. Он то ли стоял, то ли висел, не двигаясь и не подавая признаков жизни. Остальных разбросало, просто присыпало землей или оглушило. Степашка молча ходил, покачиваясь, и тряс головой, как будто хотел вытрясти из ушей воду. Босой стоял на карачках, прикрыв руками голову…
Алекса контузило, как только встал и почувствовал в себе силы передвигаться, он подошел к краю воронки. Клубился, постепенно рассеиваясь, сизый вонючий дым. Внизу земля была перемешана с кровавыми ошметками. Валялся чей-то ботинок, удивительно чистый, как новенький; шнурки были завязаны в аккуратный бантик. Алекс соскользнул вниз: ему зачем-то понадобился этот ботинок. Он сам не знал зачем. И вдруг наступил на что-то… Неприятно мягкое. Отдернул ногу — увидел полузасыпанное лицо Каскета, своего шефа. Оно лежало отдельно от туловища. Алекс судорожно и молча стал карабкаться наверх, цепляясь пальцами за еще горячую землю. Земля осыпалась, и он сползал вниз. Кто-то стоял наверху, смотрел, но руки не подавал.
— Кончилось ваше время! — услышал он низкий охрипший голос. Голос, кажется, принадлежал Антону. — Вся ваша шобла пусть выметается из города. В двадцать четыре часа!
Больше никто ничего не говорил и ничего не делал. Нет, люди приходили в себя, шевелились, ощупывались — все ли на месте? Но целенаправленные действия предприняли только телохранители Кима и Итальянца, которые подхватили своих хозяев и потащили к машинам. Остальные просто не знали что говорить и что делать.
И тут кто-то спохватился: а где гроб? Где Гарик? И сразу появилось общее дело — искать Гарика, хотя в принципе он и живой-то никому не был нужен. Но сейчас все оглядывались, наклонялись, заглядывали то в яму, откуда, немо разевая рот, глядел Алекс, то за соседние могилы.
Ни гроба, ни Гарика не было. Рулоны с искусственным дерном разметало вокруг, дымящиеся обрывки висели даже на ветвях пихт… Да и весь прилегающий участок сейчас стал похож на свалку.
— Но там же дуб! — все повторял озабоченный Гуссейн. — Дуб очень прочный!
Антон нашел обломки дубовых досок рядом с могилой Валета, у самой ограды. На острых стальных пиках висели обрывки коричневой материи, а изуродованный труп Гарика валялся у надгробия, как будто кто-то его специально сюда притащил и бросил… Только никто не стал бы это делать, подумал Антон. Никому они не нужны — ни Валет, ни Гарик. Ни остальные.
Он оглянулся. Темные фигуры молча сгрудились у воронки. Вдали надсадно кричал Костя Ким. Босой по-прежнему стоял в согбенной позе, боясь поднять голову.
Антон достал телефон и стал набирать номер, но потом понял, что дисплей не светится и аппарат не работает. И еще понял, что он не знает, кому звонить.
Эпилог
Сочнев нес службу, как и прежде. Первые несколько дней он испытывал удовольствие, проходя через проходную и предъявляя удостоверение, как полноценный сотрудник. Потом новизна ощущений притупилась и все вернулось на круги своя. Дело по «крестобойне» медленно крутилось, но линия начальника УР города подполковника Коренева была признана бесперспективной, причем майор Сочнев, который и обещал раздобыть основные изобличающие доказательства, это мнение полностью поддержал. У него появились новые проблемы: не успел «дожать» Дойкина, как Пальчухин вылез со своими частушками в Интернете, надо было срочно принимать меры и отчитываться. Но он знал твердо: никуда экстремисты не денутся и свое получат. Только Лис оказался ему не по зубам…
А Лис получил выговор. За нераскрытые убийства, за взрыв на Северном кладбище — в общем, «за утрату контроля над оперативной обстановкой в городе». Хотя оперативная обстановка заметно оздоровилась. Речпортовскую группировку возглавил Корнилов-старший, который был ангелом по сравнению с Гариком. Пристяжь Каскета выгнали из города, теперь единственным «законником» остался Босой, который тоже отличался умеренностью и не приветствовал беспредел. На иерархической лестнице авторитетов произошли перестановки: Итальянца не довезли до больницы, а Костя Ким хотя и выжил, но от дел постепенно отходил. На первое место выдвигался Антон. Он уже посоветовался с Босым насчет коронации, и тот в принципе эту идею одобрил.
Когда его вызвал к себе Лис, Антон удивился, но пришел точно в срок. Лис молча включил компьютер и показал запись сходки в «Лоте»-отеле. Точнее, часть записи.
— У меня недавно кореш один гостил из Тиходонска, Антон. Слыхали? — говорил на экране Буржуй. — Там у них безвластие. Смотрящим поставили Босого. Кто его знает? Никто. Вот то-то! Поэтому порядка там нет, каждый делает что хочет, территорий не признают, гавкают друг на друга, грабят у своих…
Антон потерял обычный уверенный вид и втянул голову в плечи.
— Тиходонск — богатый купеческий город, там всегда цеховики, деловики водились, всегда бабло делали. А сейчас там полный разброд. Каких-нибудь семеро химкинских гопников всех там к ногтю приберут и даже не вспотеют. Понимаете, к чему я?
Лис выключил запись, внимательно разглядывая посетителя. Тот молчал, глядя в пол. Если братва узнает, что это он навел московских блатных, то на него повесят все местные непонятки и спросят, как с гада. И на этом не только блатная карьера закончится, но и жизнь можно потерять…
