Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
Надо заметить, что фронтовые операции с «мирными» не сравнить. Никакой долгой подготовки и спокойной работы, а просто бесконечный изматывающий конвейер. Вокруг стоны раненых, повсюду кровь и гной. Руки уже отваливаются, но все равно приходится держать скальпель и иглу, то рассекая гангренозные конечности, то накладывая швы, или прочищая рану. Медсестры порой не выдерживали и падали в обморок или засыпали прямо у операционного стола, и их оттаскивали в сторону, оставляя отлеживаться, но хирургов не хватало, и приходилось держаться из последних сил.
Линия фронта отодвигалась стремительно, и вскоре мне в составе военно-санитарной летучки пришлось перебазироваться ближе к передовой. Остановились в каком-то селе, заняв большую избу, превращенную на время в операционную палату. Хозяйка, обрадованная приходом своих, натопила печь и сварила нам щи, угощая, чем могла. Долго мы здесь не задержались. Фронт продолжал катиться к западу, и на следующий день нам снова пришлось трогаться с места. На этот раз остановились в открытом поле, и долго возились, устанавливая палатки. Промерзшая земля не поддавалась, и мы с санитарами долго забивал продрогшими руками анкерные колья. Но первый же сильный порыв ветра надул полотнище палатки, словно парус, и мгновенно унес его вдаль. Когда колья, наконец, укрепили и капризная палатка прочно заняла свое место, начали растапливать жестяную печку. Грела, она правда, плохо. Максимум, на что её хватало, это чуть-чуть отогреть руки, или нагреть ампулу. Поэтому мы не снимали ватников, и все, что можно, делали в теплых рукавицах, но держать инструменты все равно приходилось в одних резиновых перчатках.
Да уж, фронтовые «будни» скучными не назовешь. В каких только условиях не приходилось устраивать операционно-перевязочные пункты. Одно хорошо, мне не пришлось узнать, что такое бомбежки госпиталей, о которых с ужасом вспоминали Аня с Николаем. Да, для медсанчасти это, пожалуй, самое страшное. Если здоровые бойцы могут скрыться или спрятаться от обстрела, то лежачим больным деваться некуда. Но в этот раз, хотя наша авиация еще и не господствовала в небе, но немецким стервятникам было не до госпиталей. Они занимались более важными, с военной точки зрения, делами, и пытались остановить наступление. Впрочем, безуспешно. Красная армия настойчиво шла вперед, а мы продвигалась вслед за наступавшими войсками.
Особо на карту смотреть было некогда, но общее направление вполне угадывалось. Бригада шла к западу вдоль моря, и только у Кохтла-Ярве сделала крюк, обойдя город с юга и снова вернувшись к Нарвскому заливу. После этого поток раненых почти прекратился, зато среди пациентов начали появляться германские офицеры. Как мне рассказали, наши ребята устроили засаду в лесу на проселочной дороге, рассчитывая, что по ней фрицы попытаются сбежать из города. И верно, все их командование оставило солдат обороняться, а само ринулось в бега, рассчитывая проехать незаметно по лесу. После первых же выстрелов немецкие штабисты выскочили из машин и подняли руки, но кое-кого все же подстрелить успели, и вот этих подранков привезли нам. Когда я слушал эту историю, то у меня возникло какое-то чувство дежавю. Только, не уже виденное, а наоборот, как будто это должно случиться в будущем, через год или два.
Воспользовавшись передышкой, я решил написать весточку новообретенному племяннику, благо не забыл спросить у Аннушки адрес его военно-полевой почты. Треугольник письма передал с первой же проезжавшей машиной, ехавшей к железнодорожной станции за боеприпасами. Водитель старенькой полуторки со странным тактическим значком в виде черно-желтого круга, намалеванным на капоте, торопливо взял треугольник письма и пообещал не забыть отдать его на почту. Ну что же, может Александр воюет где-то на этом же фронте, и скоро сможет мне ответить.
Передышка оказалась недолгой, и нашу летучку снова двинули, только на этот раз не вперед, а назад, туда, где окруженные немцы сдавались в плен. Было приказано оказать раненым фрицам медпомощь и помочь организовать эвакуацию в тыл. Вот это задание мне нравится. Не оттого, что фашистов очень жаль, а потому что наша бригада перестала нести потери. Впрочем, это, к сожалению, ненадолго, и до Берлина нам еще ох как далеко.
* * *
Восьмерка немецких самолетов неумолимо приближалась, а сонные бойцы, второпях выскакивающие из дома, явно не успевали разбежаться. Мне казалось, что бегут они медленно, слишком медленно, чтобы успеть скрыться в лесу. Впрочем, мне тоже стоит подумать об укрытии. Сунув бинокль за пазуху, я помчался по дороге подальше от хутора, ставшего очень опасным, и остановился, только когда увидел, что Юнкерсы явно нацелились не на жилые строения, а на оборонительный рубеж. Они не стали становиться в круг, и торопливо, без особого старания начали вываливать свой груз на наши ложные позиции.
Достав бинокль я, затаив дыхание, наблюдал, как от первого самолета отделились бомбы, кувыркаясь, начали падать, а потом, выровнявшись и все ускоряясь, ринулись к земле.
Бббуууух, и на месте «дзота» словно извергнулся вулкан. Из взметнувшегося ввысь пыльно-дымового столба вылетали бревна, палки, разные камни и, крутясь, падали вниз, а столб дыма тем временем все продолжал расти.
Бах! Еще один взрыв накрыл наши «окопы», а бомбы все продолжали сыпаться, превращая с таким старанием возведенные макеты в ледяное крошево.
Так, а это что? Пара бомбардировщиков все-таки решила проутюжить хутор, уж очень целенаправленно они повернули в нашу сторону. Время меня побери! Боюсь, что теперь никогда не смогу летать на пассажирских самолетах, если выживу, конечно. Уж очень сильная неприязнь к аэропланам у меня появилась сегодня.
Ординарец, появление которого я и не заметил, уже схватил было меня за руку, намереваясь оттащить подальше, но обстановка в воздухе неожиданно поменялась.
– Наши! – облегченно выдохнул я, но, наведя в небо оптику, тут же осекся. Истребители оказались Мессерами. Однако, они явно были полны решимости защитить нас от посягательства пикировщиков. На крыльях истребителей засверкали вспышки, и тут же до нас донеслось тарахтенье пушек. Все ясно, пилоты Мессеров предупредительными выстрелами дали понять тупым бомберам, что так далеко от линии фронта могут находиться только свои, в смысле, германские, позиции. Не знаю, поверили Юнкерсы или нет, но лезть на рожон не стали, и послушно отвернули, тем более, что и так разнесли в клочья оборонительный рубеж возможного противника.
Авдеев потрясенно смотрел вслед улетающим самолетам, да и не только он был ошарашен, но меня после прочтения множества книг по военной истории удивить было непросто. Подумаешь, мало ли что на войне бывает. В Сталинградской битве, когда позиции противника постоянно перемещались и перемешивались друг с другом, еще и не такое случалось.
Когда бомбардировщики удалились, у меня прямо от сердца отлегло, и я быстро успокоился, даже пообещав себе когда-нибудь полетать самолетами Аэрофлота.
Никакого серьезного урона немцы нанести не успели, и рота отделалась всего двумя ранеными, которых тут же направили в ротный пост медпомощи, находившийся в чудом уцелевшем хуторе, а после на санитарной подводе отправили в тыл. Правда, еще пропал один боец из штрафного взвода, но он наверняка просто далеко убежал, испугавшись бомбежки, и потом найдется. Искать его времени не было, потому что командование опять все переиграло, и вместо обороны батальон вновь получил приказ наступать. Сыграл ли тут свою роль авианалет, который вскоре мог повториться, или же иные обстоятельства, нас конечно проинформировать не позаботились.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
