— Господи, Черити. Я же пытаюсь помочь ей!
— И вовсе не поэтому. — Она вскочила на ноги. — Вы пытаетесь заставить ее пойти с вами, чтобы спасти собственную шкуру. Вы боитесь, что, если ее найдут, вас заклеймят предателем за недоносительство и казнят вместе с ней.
Я тоже вскочил. В комнате повисла напряженная тишина.
— Мама, — нарушила молчание Молли. — Скажи мне, пожалуйста, что такого сделал Гарри за последние два дня, что позволило бы тебе заподозрить его в эгоизме? Или трусости? Ну, например, когда он остался лицом к лицу с ограми, чтобы мы могли бежать? Или когда он передал тебе обязательства, которые должна была ему Летняя Леди, чтобы попытаться спасти меня?
Мгновение Черити потрясен но молчала. Потом лицо ее вспыхнуло.
— Юная леди, это не...
— Или, — продолжала Молли тихо, спокойно, не выказывая ни злости, ни непочтительности, ни слабости, — или, возможно, когда ты крепко спала, и никто не мешал ему просто сдать меня Совету, но он вместо этого дал мне выбрать самой? — Она прикусила губу. — Ты сама рассказала мне про все, что он сделал с тех пор, как меня похитили. А теперь он предлагает отдать за меня жизнь, мама. Что большего ты можешь просить от него?
Черити покраснела еще сильнее, и мне показалось, я вижу на ее лице что-то вроде стыда. Она снова села, опустив голову. И вновь повисла тишина. Плечи ее содрогались.
Молли опустилась рядом с матерью на колени и обняла ее. Черити тоже стиснула ее в объятиях. Они сидели, покачиваясь из стороны в сторону, и хотя полумрак в комнате не позволял мне разглядеть, я не сомневался в том, что обе плачут.
— Возможно, ты права, — произнесла наконец Черити. — Мне не стоило обвинять вас, мистер Дрезден. — Она расправила плечи и подняла голову. — Но я не позволю ей идти.
Молли медленно подняла взгляд. Она посмотрела на мать и чуть выставила вперед подбородок.
— Я тебя очень люблю, мамочка, — сказала она. — Но решать сейчас не тебе. Я одна отвечаю за то, что сделала. Мне и расхлебывать последствия.
Черити отвернулась от Молли, и в первый раз на моей памяти лицо ее, искаженное чудовищными горем и страхом, показалось мне старым.
— Молли, — прошептала она.
Никто из нас не заметил, в какой именно момент разговора в дверях появился отец Фортхилл.
— Твоя дочь права, Черити, — произнес он мягко, но уверенно. — Она во многих отношениях уже взрослый человек. Она совершила поступки, которые требуют того, чтобы она несла за них ответственность.
— Она моя дочь, — возразила Черити.
— Была, — поправил ее Фортхилл. — Но это в прошлом. Дети — бесценный дар, но принадлежат они не нам, а только самим себе. Их, можно сказать, сдают нам в аренду ненадолго. — Священник сложил руки на груди и прислонился к дверному косяку. — Мне кажется, ты должна хорошенько обдумать то, что произошло, Черити. Дрезден, возможно, единственный, кто мог бы помочь вам с Молли. Мне кажется, то, что он оказался вовлечен в эту ситуацию, — не простая случайность. — Он многозначительно улыбнулся мне. — В конце концов, неисповедимы пути Его.
Я подошел к Черити и опустился перед ней на колено.
— Я не могу ничего сказать насчет этого, — произнес я очень тихо. — Но в том, что касается меня, обещаю: я верну вам дочь с Совета целой и невредимой. Им придется убить меня, чтобы сделать по-другому.
Черити посмотрела на меня, и я увидел, как теснятся на ее лице, сменяя друг друга, эмоции. Надежда, страх, злость, горечь. Два или три раза она открывала рот, чтобы заговорить, но слова так и не срывались с ее губ.
— Вы даете мне слово? — прошептала она наконец.
— Даю, — кивнул я.
Мгновение она смотрела на меня. Потом повернулась к Фортхиллу.
— Жаль, что Майкла здесь нет.
— А если был бы, — спросил Фортхилл, — что, думаете, он вам сказал бы?
Взгляд ее снова скользнул ко мне, и она чуть нахмурилась.
— Чтобы я верила. Чтобы доверяла чародею. Что он хороший человек.
Священник кивнул.
— Мне тоже кажется, он так бы и сказал.
Черити посмотрела на меня, избегая встречаться со мной взглядом.
— Сколько времени это займет?
— Я свяжусь с Советом сегодня. Это зависит от того, кто сможет принять участие, но обычно дела такого рода рассматриваются безотлагательно. Завтра, самое позднее — послезавтра.
Черити снова низко опустила голову и кивнула.
— Мы можем сделать что-нибудь? — спросила она у
Фортхилла.
— Молли приняла решение, — тихо произнес Фортхилл. — И все, что мне известно о воздействии черной магии на тех, кто ею занимается, примерно совпадает с тем, что сказал тебе Дрезден. Твоя дочь в большой опасности, Черити.
— А церковь?..
Фортхилл печально улыбнулся и покачал головой.
— Нас не так много — тех, кто стоит часовыми, оберегая от Тьмы. Да и те немногие не обладают реальными навыками в магии. Мы могли бы помочь ей отказаться от ее дара, но с учетом ее возраста это мало чем будет отличаться от тюрьмы. — Он кивнул Молли. — И не обижайся детка, но при твоем темпераменте, без твоей стопроцентной готовности помочь нам это лишь быстрее подтолкнет тебя к Тьме.
— Нет, — сказала Черити. — Это ей точно не подойдет.
Молли сложила руки на животе и кивнула, крепко сжав губы.
— Нет.
Черити, казалось, готова была взмолиться.
— Молли... Ты не понимаешь, чем это может для тебя кончиться.
Мгновение или два девушка молчала.
— Помнишь притчу о талантах?
Черити вспыхнула.
— Думаешь, эта история здесь уместна?
Я поднял руку, призывая всех к молчанию.
— А я этого не читал.
— Господин дал троим своим людям деньги, — сказал Фортхилл. — Пятнадцать, десять и пять серебряных талантов. Тот, кому дали пятнадцать, вложил эти деньги в дело, трудился не покладая рук и вернул господину тридцать талантов. Тот, кому дали десять, поступил так же и вернул двадцать талантов. Господин остался доволен. А вот третий оказался лентяем. Он зарыл пять талантов в землю, и когда вернул их господину, ожидая награды за их сохранность, господин рассердился. Он дал лентяю деньги не для того, чтобы тот прятал их. Он дал их для того, чтобы тот использовал их на благо своего надела. Мораль в том, что чем больше дадено, тем больше и спрос.
— А-а, — кивнул я. — Стен Ли сказал то же самое лучше. Ну, по крайней мере короче.
— Простите? — поднял брови Фортхилл.
— Это в «Человеке-Пауке». Чем больше сила, тем больше ответственность, — пояснил я.
