Она проглотила очередное рыдание.
– Выслушай все, а затем можешь меня осуждать, но сначала… – Он внезапно остановился, и его внимание полностью переключилось на Томми, который подошел и гордо протянул ему два желудя. Он в изумлении посмотрел сначала на мальчика, который уронил свою добычу ему на колени, а затем – на Иди. – Наш сын? – Его голос дрожал.
Она сквозь слезы кивнула.
– Скажи привет, Томми, – выдавила она из себя, не в силах больше сдерживать рыдания. – Это папа.
– Па, – сказал Томми, улыбаясь.
Иди видела, как Алекс Уинтер полными счастливых слез глазами смотрит на маленького мальчика, который зевнул и потянулся руками к матери.
Она подняла его, смущенно глядя на мужа, чувствуя, что ее накрыла волна противоречивых чувств – от радости до неверия и благодарности, что все наконец выяснилось… до облегчения. Он был рядом. Ей не нужно больше быть сильной. Она не будет засыпать в слезах и, просыпаясь на следующий безрадостный день одна, искать источник сил и радости в Томми. И Иди сама заплакала, видя, что человек, которого она любит, переживший столько ужасов и отчаяния, не может сдержать слез при виде своего сына.
Она смотрела, как он вытер дрожащей рукой мокрые глаза.
– Прости меня. Я скорблю о Пен, но, Иди, это еще и самый счастливый момент в моей жизни. Можно? – Иди кивнула, и человек, которого она любила, протянул руки к Томми. Она смотрела с чувством всепоглощающей любви, как сын позволил отцу впервые взять себя на руки.
– Не хочешь поздороваться, Томми? – Она смеялась и плакала одновременно. – Так же, как ты целуешь маму, когда я прихожу домой? – И Томми в своей излюбленной манере впечатал влажный поцелуй в нос своего отца и улыбнулся ему так радостно, что вся мрачность зимы мгновенно была забыта.
– Томми, – прошептал Алекс и крепко обнял мальчика. – Вот что мои сны говорили мне, Иди, – сказал он приглушенным голосом, обнимая ребенка. – Найти вас обоих. – Он обнял Иди, и так они и сидели, пока Томми не начал рваться на свободу.
Иди рассмеялась.
– Он хочет пойти к пруду. Мы можем поговорить там.
Они шли в странно уютной тишине, пока Томми то шагал, то несся со всех ног к своему любимому месту. И пока Томми шептался с рыбами, Иди сидела и слушала Алекса Уинтера, не замечая ни холода, ни редких прохожих. За тот час она прожила обе их жизни, начиная с 1920 года, и заплакала в самом печальном месте, узнав, как Пенелопа Обри-Финч наконец обрела того, кого любила с самого детства. Иди взяла его за руку, когда он тихим голосом стал рассказывать ей о прошлой ночи.
– Так она знала обо мне?
Он кивнул, горестно опустив голову.
– Думаю, что где-то в глубине души Пен всегда знала, что есть кто-то еще.
Иди вспомнила, как отметила странную тоску Пен во время разговора с ней всего несколько дней назад.
– Она так сильно тебя любила, – только и смогла сказать она.
Он испустил долгий, медленный вздох.
– Да. Я ее подвел. Все дело в том, что я ощущал себя каким-то призраком. Я жил как Алекс Уинтер, я был в его теле, но душой – нет. Знаешь ли ты, Иди, что я чувствовал себя по-настоящему живым, только когда пытался найти владелицу этого? – Он сунул руку в карман и вытащил красный носовой платок.
Иди тихо ахнула.
– Я носил его с собой всегда – смотрел на него каждый день, надеясь, что он подскажет, где тебя искать. Я знал, что кто-то меня ждет. Я искал тебя вслепую. Я чувствовал тебя. – Он придвинулся к ней. – Иди, я могу сказать, что я никогда не любил другую женщину так, как я люблю тебя. – Он снова опустил голову. – Мне стыдно за то, что произошло. Я скорблю о Пен, но я бы сделал ее несчастной, Иди, потому что я любил тебя даже тогда, когда моя память украла тебя у меня. Я любил тебя во сне – я слышал стук твоих каблуков, чувствовал запах твоих духов и почти, но не совсем мог коснуться твоей кожи, твоих волос. Твои волосы! Мне нравится, кстати, – сказал он, беспомощно улыбнувшись, и она тихо рассмеялась сквозь слезы, вспомнив эту улыбку и понимая, что она тоже, должно быть, сильно изменилась.
– Будь снова моей женой, Иден Валентайн… Даже можешь называть меня Том, если хочешь. Я всегда любил это имя – так звали моего отца.
Иди улыбнулась сквозь слезы и шмыгнула носом.
– Нет, теперь это имя Томми. Алекс, – сказала она, пробуя его на языке. – Я рада, что ты нашел свое имя.
– Если ты отвергнешь меня, я приму это как должное, но я хочу, чтобы ты знала, что я никогда больше не женюсь, потому что для меня никого и никогда не будет существовать, кроме тебя. – Он погладил темную головку Томми.
– Я знаю.
– Да? – спросил он, в его голосе послышалось отчаяние.
Она кивнула.
– Скажи мне, скажи, что ты действительно понимаешь, что у меня нет будущего без тебя.
Иди сняла перчатку и протянула ему раскрытую ладонь, на которой лежал маленький клочок красной ткани.
– Потому что я верила, что, если всегда буду держать твое сердце рядом, ты снова найдешь меня, – прошептала она и наклонилась, чтобы долго и глубоко поцеловать мужа, пока пальцы их сына, мокрые от того, что он свешивался с перил и опускал их в пруд, не схватили их за руки.
И когда они вместе отправились навстречу миру после этого краткого единения, Иден Валентайн почувствовала, как любовь, которую она так ждала, снова нежно обволокла сердце и настроение воспарило к небесам под радостный смех сына, которого муж посадил на свои широкие плечи, а затем притянул к себе и ее саму.
