– Тот факт, что он имеет успех у женщин, неутомим в постели, соблазнителен, может подразумевать симбиоз с примитивным инкубом, но не все так просто. Эти духи не охотятся за артефактами, не пытаются продвинуть сознание реципиента на более высокий уровень, они соседствуют, наслаждаясь плотской жизнью. Паразитируют на Свадхистане[49].
Если принимать за данность, что твой знакомый не один в теле, то я ставлю на иерархически развитого духа. Это не бывший мытарь, повесившийся с горя в амбаре, не нимфоман, почивший в борделе от сифилиса, это существо нечеловеческой расы, скорее из когорты ангелов. Если бы знать его имя…
– Как узнать его?
– Можно узнать во сне, но сон – хрупкая и опасная субстанция, можно увязнуть и, если не повезет, вытащить на свет другого паразита. В астрале двойник твоего знакомого имеет во сто крат больше власти, чем в реальности. Но попытаться все-таки надо.
Для начала мы с тобой научимся управлять снами, я стану твоим поводырем, а когда ты окрепнешь и сможешь самостоятельно сновидеть, мы сможем вместе нащупать ходы к нему. Если ты этого хочешь…
– Да, я хочу знать, с кем провела лучшую ночь в своей жизни. И почему меня не покидает ощущение, что знаю его целую вечность…
Борис Михайлович тяжело вздохнул. Наташа, рано ушедшая мать девочек, оказалась права, когда просила его стать их опорой.
«Береги Иришку от самонадеянности, она может совершить много глупостей, но вряд ли причинит вред окружающим. Ей бы стать детским врачом или психологом, она читает лица, но не видит души. И берегись Виктории, она тихой сапой сведет с ума, доведет до пропасти, в которую прыгнешь ты сам или свалится она. Никто не знает глубины ее знания, которое может обратиться против нее самой. За такой силой всегда охотятся. Не спускай с нее глаз».
Легко сказать – не спускать глаз с женщины, которая свободно передвигается по миру и в данный момент сгорает от любви к не человеку.
– Дядя Боря, а что ты думаешь о кольце, которое он столь ревностно охраняет? Может ли история, рассказанная им о его происхождении, быть правдой?
– А как ты сама считаешь? Почему нет. Легенды и реальность тесно переплелись в нашей жизни.
Скорее всего, кольцо – его оберег, оно сдерживает подселившуюся сущность. Есть легенда о кузнеце-колдуне Регине, который ковал подобные обереги для древних скандинавских воинов-берсерков, усмирявшие тотемных волков.
Подселение, судя по всему, произошло по обоюдному согласию. Иначе бы столь опытный маг, который нейтрализовал твою собственную силу, давно избавился бы от гостя. Значит, они нужны друг другу, но мне непонятно для чего. Это можно узнать, лишь начав с ним общаться вновь…
Виктория задумчиво молчала. В ее опущенных глазах туманилась влага, уголки губ дрожали.
Маленькая Птичка… Это имя назвала Анна, намекнув на возвращение души ее матери в мир живых. Как знать, возможно, вернулись и другие… Возможно, и она сама.
…Это любовная история бедной девушки и богатого дворянина, начавшаяся на фоне разгорающейся охоты на ведьм в затерянной лесной деревушке…
Он теребил на пальце золотое кольцо…
Скорее всего, его кольцо – оберег…
Глаза Виктории вспыхнули зеленым огнем. По лицу пробежала легкая тень.
Девушка схватилась за сердце, узрев разверзшуюся под ногами бездну, где перекрещивались ветры времени и покоилось знание.
«Мы делили с тобой небо пополам… Делили пополам наши жизни. И смерть была одна на двоих. Ты сказал, что ждешь… И я знаю, где найти тебя…»
– Что ты намерена делать, дочка? Только не предпринимай ничего рискованного, не посовещавшись со мной. Да что с тобой такое?
– Все хорошо, – ответила Виктория с отсутствующим взглядом.
Приняв решение, она допила чай и аккуратно поставила фарфоровую чашку на стол. Потом встала. Ее серо-зеленые глаза искрились, на дотоле бледных щеках играл румянец.
– Ты что-то задумала, шалунья? – удивленно спросил Борис Михайлович.
Виктория широко улыбнулась:
– Прощай, дядя Боря. Мне пора… Боюсь, я задержалась на несколько сотен лет…
И, не дожидаясь ответа, вышла из кабинета, оставив крестного в полном замешательстве. Он выглянул в окно, провожая точеную фигурку взглядом, потом привычно закрыл глаза, сканируя ауру, и испуганно вскрикнул.
На золотисто-голубом свечении оболочки, словно рваная рана, зияла зигзагообразная черная полоса – след когтя неизвестного существа, пометившего свою жертву.
* * *
Странная греза, точная реплика минувшего дня, настигает Машу.
Она вновь стоит на нижней ступеньке лестницы, ведущей от собора Марии Салюте, и ждет Максимильяна.
Она купила билет в сказку, поступила по-другому.
Ее друг обязательно появится и позаботится о ней.
В волшебном мире такие правила.
Солнце медленно катится к закату, окрашивая горизонт золотыми бликами.
Маша, затаив от восторга дыхание, наслаждается видом, открывающимся на залитую вечерними лучами площадь перед кружевным дворцом и вознесшуюся ввысь колокольню. Девушка спускается к воде, вдыхает свежесть морского бриза, пронизанного солнечным светом и наполненного криками чаек.
Внезапно порыв ноябрьского ветра приподнимает фалды плаща, пробирается ледяными пальцами между шнурками корсета, под платье.
Маша с удивлением разглядывает свой странный наряд, ощупывает дрожащими руками тело, голову, волосы.
Невероятно: ее стрижку грандж сменяют золотистые локоны, сколотые на затылке костяным гребнем с летящей изумрудной птичкой.
Мимо бесшумно, словно призраки, скользят по зеркальным водам изящные гондолы, и сладкоголосые лодочники поют песню о любви, пережившей века.
Во сне Маша понимает каждое слово.
Закатные лучи окрашивают кампанилу в розовый цвет. Город погружается в сумерки. Время пришло.
– Кристина! – слышит она за спиной долгожданный голос и оборачивается.
Ловко перепрыгивая через ступеньки, к ней спускается Максимильян.
Во сне Маша не удивляется, что Яков совершенно здоров.
Его больная нога более не причиняет ему неудобств.
Ее также не удивляет странный внешний вид Якова. На лице художника не осталось ни одного шрама от ожогов, его украшает приподнятая на лоб полумаска. И любимый одет в белоснежный костюм Пьеро. Только глаза, обведенные черной тушью, не плачут, а светятся от радости. Скоро карнавал, ей самой пора позаботиться о новом образе.
