Гностор начал излагать вступительные сведения об урианской станции — для тех, кто отстал от курса событий, ликвидируя последствия бунта. Нг отметила некоторую сдержанность в его ответах на вопросы — видимо, он не хотел дополнительно вооружать фракцию, стоящую за уничтожение Пожирателя Солнц. Нг решила самостоятельно покопаться в массивах его информации, а поскольку то, о чем говорилось, было ей уже известно, она стала наблюдать за аудиторией.
Лица присутствующих носили в основном мрачное выражение. Очень многие, несомненно, думали о том, что стоящий перед ними человек послал мощную команду экстрасенсов — большей частью рифтеров, что ухудшало ситуацию, — на Пожиратель Солнц, и не с целью уничтожить станцию, а с целью попытаться ее спасти. Если рифтеры активируют станцию, но не сумеют отнять ее у врага или, того хуже, перейдут на его сторону, — в Тысяче Солнц не останется ни одного безопасного места.
Нг вспомнила холодный, непроницаемый взгляд должарской темпатки. Какова ее истинная цель?
— Мы полагаем, что должарианцы уже предприняли несколько попыток активировать станцию с помощью темпатов. Несколько расшифрованных передач извещают о прибытии туда особо сильного темпата, и после этого мощность станции уже двукратно возрастала.
— На сколько? — спросил кто-то.
— Не более чем на десятую долю процента каждый раз.
— Почему вы полагаете, что у рифтерской команды больше шансов?
— Как вам известно, они обнаружили Пожиратель Солнц отсюда, во время первого же эксперимента, имевшего целью испытать их комбинированный сенсориум. А затем нашли его в космосе, руководствуясь чувством направления, которого не проявлял еще ни один темпат в отдельности.
— Откуда вы можете знать, что они не переметнутся к Эсабиану? — спросили сзади.
Нг повернула голову, но не разглядела, кто это сказал. Кестлер нахмурился.
На лице Омилова отразилась боль, и он ответил просто:
— Я не могу этого знать.
Аудитория загудела. Задавать такой вопрос было дурным тоном, даже если каждый задавал его себе сам.
— Вопрос скорее следует поставить так, — внезапно сказал Кестлер: — Нельзя ли объяснить, почему вы полагаете, что они сумеют отобрать контроль у должарианцев?
Нг показалось, что Омилов взглянул на вице-адмирала с благодарностью.
— Первая причина — их психический потенциал, о масштабах которого мы можем только предполагать. Во-вторых, нам известно, что должарианцы захватили как на разграбленные ими военных складах, так, безусловно, и в других местах большое количество производственной техники. Я придерживаюсь мнения, что они используют ее для расширения компьютерных мощностей.
— На чем основано ваше предположение? — спросил кто-то.
— На исследовании отключенного гиперреле, доставленного нам капитаном Маккензи и его рифтерскими союзниками.
Нг улыбнулась: Омилова голыми руками не возьмешь. Это он ввернул, чтобы напомнить, что не все рифтеры воюют на стороне врага. Некоторые предпочли перейти в лагерь панархистов. Снисходительное отношение к ним Флота в былые времена, бесспорно, сыграло здесь свою роль. Сейчас колледж Архетипа и Ритуала разрабатывает новые агитки для привлечения рифтеров, но данные показывают, что польза от этого минимальная. Нг подозревала, что скоро начнутся тайные переговоры с Рифтхавеном — если уже не начались.
— Это гиперреле было подключено к энергетической системе эсминца «Шиавона» через набор хитроумных квантовых блоков. Мы еще не до конца в них разобрались, но одно знаем точно: для их разработки потребовались невероятные компьютерные мощности. Нет оснований предполагать, что теперь объем их научно-технических исследований — снизился — успехи, достигнутые Должаром, свидетельствуют о противоположном.
— Но какое это имеет отношение к рифтерам? — спросил Мандрос Нукиэль с другого конца зала.
Омилов слегка улыбнулся:
— У нас они проходят под названием «полиментальное единство» — или просто Единство. Одна из неэкстрасенсорных членов команды — бывший коммандер Флота Седри Тетрис. Ее талант программиста, как и талант капитана Вийи, помог окончательно разоблачить заговорщиков и обнаружить измену аль-Гессинав. В банк данных «Телварны» заложена вся информация об устройстве урианских систем, о квантовых блоках и о вероятных компьютерных средствах контроля над ними, которую я сумел собрать.
Значит, война будет вестись не только в космосе, но и в информационном пространстве.
— Гностор Омилов, — спросила Нг, — есть ли у нас шанс подключиться к этим системам через имеющуюся гиперрацию?
— Такая вероятность есть, — просветлел Омилов, — если Единство сможет реализовать некоторые из моих предложений. Я уже дал операторам образцы сообщений, которые они должны отслеживать, хотя «Телварна» скорее всего еще не добралась до Пожирателя Солнц.
В зале снова поднялся гул.
— Предположения! — произнес Кестлер, обращаясь к Нг. — Интересно, насколько он им помог? Я бы многое дал, чтобы знать, что именно сказал ему Его Величество.
— Лучше нам, пожалуй, не знать этого, адмирал, — проговорила она. — У нас своих забот хватает — незачем еще вмешиваться в политику.
Кестлер, опешивший на миг, тихо засмеялся.
— Туше, адмирал. Быть может, когда это заживет, — он тронул свою раненую руку, — я отплачу вам тем же в зале Феникс-гамма-три.
Нг улыбнулась ему в ответ. Спортзал — самое подходящее место для их соперничества, какое бы решение ни принял Панарх. Состязание за то, кто будет командовать атакой на Пожиратель Солнц, еще продолжается, но после бунта и реакции Кестлера на эту ситуацию Нг знала, что может довериться ему даже в смертельном бою.
28
«ТЕЛВАРНА»
Когда Локри явился в кают-компанию на стратегическое совещание, Седри Тетрис, новый орудийный техник, уже сидела за пультом.
Локри, в общем, нравилась эта простая, спокойная женщина — при всем ее немногословии. Она, как и Локри, проспала почти всю первую неделю, проведенную ими в скачке. На приказы она отвечала кивком и слушала болтовню остальной команды, не меняя выражения лица. Единственный, с кем она, по-видимому, чувствовала себя свободно, был Монтроз.
Она не отреагировала даже на эйя, когда они однажды вышли из своей каюты, и не возражала, когда Люцифер забирался к ней в койку. Локри кольнуло что-то, когда он понял, кого она ему напоминает: Грейвинг, сестру Иварда, погибшую при налете на Мандалу. Они совсем не похожи, но Грейвинг тоже была спокойная — и тоже наблюдала.
Он знал, что Седри — программистка высшего класса. Во время их долгого скачка он нашел случай остаться с ней наедине и поблагодарил ее за проделанную работу — тяжелую и длительную, по всей вероятности.
Она улыбнулась ему своими добрыми серо-голубыми глазами — у нее только и было красивого, что глаза, — и сказала: «Нужно же было выяснить правду».
