– Ты пойдешь с нами. Таков приказ дожа[67]Венеции. Все прибывшие в город должны быть осмотрены лекарем и допрошены приставом. Пошевеливайтесь. Вы не единственные бродяги в нашем славном городе.
В большом закрытом дворе, куда привела бродяг стража, уже толпилось множество народа. Почти все они ждали, когда пристав допросит их. Много быстрее проходил осмотр у лекаря.
К сидящим у входа людям подошел высокий человек. На нем была кожаная накидка с капюшоном, а лицо его скрывала маска с длинным птичьим клювом и стекляшками вместо глаз.
– Когда же вы прекратите водить ко мне всяких бродяг? Я даже через травы в своем птичьем носу чувствую вонь от их проклятых тел. Если эти травы и не спасают от чумы, то должны спасти хотя бы от гнилого запаха! – воскликнул лекарь, обращаясь к стражникам.
Те равнодушно пожали плечами и отошли к противоположной стене.
– Так, что тут у нас? Здоров. И ты, женщина, и ты. А у тебя что, девочка? А вот тебе не повезло. Скорее всего, у тебя чума, – не прикасаясь к ребенку руками, заявил лекарь, закончив осмотр.
– Девочка просто истощена, – глухо сказал мужчина с двумя мешками на плече.
Лекарь повернул к нему свой птичий нос и отшатнулся.
– Ты, ты, ты… О Господи… Палач…
Мужчина сбросил с плеча свой груз и медленно потянулся к лекарю. Дрожащей рукой он схватил маску за длинный клюв и резко сорвал ее с лица.
– Благодарю вас, Господи и святая Дева Мария. Вы указали мне верный путь и в мыслях, и в поступках… Где они? – Господин в синих одеждах приблизил свое ужасное лицо к покрытому мелким потом лицу лекаря.
– Я… Они… Что ты сделаешь со мной? Ты, исчадие ада…
– Однажды я просил тебя, лекарь Хорст, помочь мне спасти руку. И я сказал, что Бог поможет мне ответить тем же добром, а может, даже и большим. Я не убью тебя. Это и есть то большее, о чем я говорил. Я не убиваю людей. Теперь я возвращаю людей к жизни. И Господь знает, что таких во много раз больше тех, кого я умертвил. Только поэтому он привел меня сегодня к тебе. Где они? Говори правду, только правду. Ложь не убьет тебя, но сделает калекой на те несколько лет, что ты проведешь в ежедневной боли, прежде чем отправишься в ад…
Лекарь обреченно кивнул.
– У меня теперь другая женщина. У нее большой и богатый дом на Старой площади. А эта… Адела… И ее дочь… Они заболели. Да, да… Заболели. Это чума. Проклятая чума…
– Они не могли заболеть. В этом я уверен. Да и Господь не допустил бы…
– Значит, мне показалось. Но в Венеции такой закон. Я должен был отправить их на остров. Там карантин для всех, у кого есть признаки чумы. Но с острова еще никто не вернулся. Тем более что они там уже больше месяца…
Голос лекаря окреп, и его жалкое тело стало выпрямляться. Заметив, что на лице лекаря нет его привычной маски, к нему направились трое стражников.
– Эй, лекарь! Ты не можешь снимать маску во время службы. Таковы требования твоего договора с городом. Выполняй его.
– Да, да. – Гельмут Хорст замахал руками, чтобы успокоить их. – Вот эту девочку отправляйте на остров. Остальные здоровы. А мне пора отдохнуть.
Лекарь поспешно натянул на лицо свою птичью маску и повернулся спиной к Гудо. Он шагнул к двери и, открыв ее, не поворачиваясь, процедил сквозь зубы:
– Поступай, палач, как знаешь. Может, тебе удастся всех их спасти. И нашего с Аделой сына…
Едва до его слуха донесся хруст сжатых в кулаки пальцев палача, как он поспешно захлопнул за собой дверь и закрыл их на засов.
Через несколько часов стража под крик и возмущение несчастных, отобранных лекарем, стала усаживать их в широкую лодку. Рядом стояла еще одна лодка с четырьмя гребцами.
Тощий мужчина и две женщины уже не кричали. Они рыдали и тихо скулили, как собаки, у которых люди забрали последнего щенка. Да и девочка уже не билась в руках сердобольной старушки, которая прижала к себе связанного ребенка и тихо плакала, прислонившись спиной к борту проклятой лодки.
В десяти шагах стояли случайные прохожие и печально смотрели на тех, кого отправляли на остров.
Мужчина в синих одеждах окинул взглядом толпу и выбрал стройного юношу в чистой, добротной одежде. Он подошел к нему и внимательно посмотрел в юное лицо. От этого взгляда юноша побледнел, но глаз не отвел.
– Я хочу тебе кое-что подарить. Примешь ли ты мой дар?
– Если это добрый дар, то почему бы и не принять.
– Как тебя зовут?
– Я Луцио, из рода де Винчи. Мы с отцом в Венеции по торговым делам, – гордо сказал юноша, но затем печально добавил:
– Эти несчастные уже не вернутся. Так говорят все. Они обречены.
– Если так пожелает Бог. Возьми это. Если поймешь – используй. Если нет – передай сыну. И так до того наследника, которому это пригодится.
С этими словами человек в синих одеждах достал из мешка другой мешок – кожаный, черного цвета, и положил его у ног юноши.
– Вечером посмотришь, что в нем. А мне пора.
Не попрощавшись, мужчина подхватил свои мешки и неожиданно спустился по ступеням, чтобы прыгнуть в лодку к несчастным.
– Эй, берите весла и гребите! – крикнули стражники с другой лодки. – Гребите, а не то мы вас утопим.
Другие стражники шестами оттолкнули лодку от берега и направили ее к острову Лазаретто[68]в Венецианской лагуне.
* * *
Дож сидел в темном, узком переходе своего огромного дворца.
Он любил это место. Только здесь он мог отдохнуть от множества важных дел своей великой республики. Ему было хорошо в глубоком и мягком кресле.
– Мой господин, – послышался из темноты почтительный голос.
«О мой милый Анжело. Ты только и думаешь, что о своих обязанностях», – мелькнуло в голове стареющего правителя республики Святого Марка[69].
– Говори, – тихо велел дож.
– Они здесь.
– Пусть подойдут.
Из темноты возникли маленькие фигурки.
Дож протянул руки и ощупал тельца двух девочек и мальчика.
– Пусть их покормят и уложат спать.
Фигурки растаяли в темноте.
– Мой господин, – опять раздался почтительный голос.
После долгого молчания дож промолвил:
– Говори.
– Этот инквизитор…
Дож уселся поудобнее и велел:
