Книга Сын - Филипп Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я зайду сегодня с бумагами. Просто убедиться, что мы все правильно поняли.
От изумления она задержалась с ответом.
– Ничего личного, Джинни.
Но нет, это очень лично. Во всем штате не нашлось бы нефтяного оператора, который не считал бы свое слово достаточным, без всяких бумажек и подписей; они свысока смотрели на заезжих специалистов с Востока с их вечными юристами и контрактами. Но слово Хэнка – не то же самое, что ее слово. С ней обращались, как с инопланетянкой, или мило переводили разговор на семейные дела и здоровье; они не верили в ее упорство и целеустремленность, если уж сама природа требует, чтобы женщина сидела дома с детьми.
Она убрала из кабинета фотографии детей. Люди не должны даже заподозрить, что она в рабочее время вспоминает о семье, равно как – хотя признать это оказалось гораздо труднее – следует оставить этим мужчинам возможность фантазировать по поводу переспать с ней. Этого не будет и не было, но пускай у них сохранится иллюзия. Фотографии детей – долой.
Уволив весь персонал, она проводила в офисе семь дней в неделю и, понимая, что без помощи Милтона Брайса не обойтись, утроила ему зарплату, а его жене открыла кредит в «Найман Маркус». Дети, Том и Бен, ее поддержат. Сьюзан потеряна навсегда. Мальчики всегда были самодостаточны и вели себя прекрасно; Сьюзан в младенчестве страдала коликами, а позже вечно залезала в постель к родителям, хныча, что ей приснился дурной сон. Годам к четырем-пяти она нашла способ привлекать к себе внимание, если считала его недостаточным: выбирала подходящий предмет, вазочку или стакан, и якобы нечаянно роняла его на пол.
Хэнк умел с ней справляться. Он был способен терпеливо разбираться в мелочах, на что Джинни никогда не хватало. Мозг Хэнка был идеально организованным рабочим местом, и, если Сьюзан закатывала истерику, он просто переключал на ребенка все внимание, а выйдя из комнаты, мгновенно о ней забывал. Няня о ней позаботится – беспокоиться не о чем. Примерно так это работало, одним щелчком, как в компьютере. Но Джинни, даже добравшись до офиса, еще полдня продолжала злиться на дочь.
Она воспринимала ее истерики как личное оскорбление, слабости дочери уязвляли ее персонально. В каждой семье не без урода: есть те, кто тупо вязнет в болоте собственных проблем, а есть те, кто встает и самостоятельно их решает. Джинни, когда ей было столько же, сколько сейчас Сьюзан, научилась ездить верхом и бросать лассо, она могла соперничать с мужчинами на их же условиях. Дочь была способна состязаться только в умении громко орать и крушить все вокруг, абсолютно невыносимая принцесса. Когда отец был жив, он был для нее практически святым, а мать – естественно, полной противоположностью; что бы ни делала Джинни, этого было недостаточно.
И тем не менее ее дочь была абсолютно идеальной девочкой, именно такой должна быть каждая девочка в Техасе. Неправильной была сама Джинни.
Дневники Питера Маккаллоу
1 августа 1917 года
Буровые у соседей строятся раза в два быстрее, чем у Полковника и его прихвостней-алкоголиков. С дороги видно не меньше сорока вышек. Тихие ночи остались в прошлом.
В городе теперь толкутся не только бурильщики и земельные спекулянты, но и рабочие, которые строят нефтехранилища, копают траншеи, тянут трубы; появилось много специалистов по ремонту инструментов и оборудования. Заработок у всех раза в два выше прошлогоднего.
Сводки о покойниках: тело мужчины найдено позади «Кэбот Инн» (Уоллес Кэбот называет так теперь свою халупу); в палаточном городке время от времени взрываются самогонщики; рабочий, уснувший в тени под грузовиком, задавлен насмерть.
Наш буровой мастер говорит, что это все ерунда. Подождите, мол, пока заработают все скважины. Вот тогда прольется море крови и будет гора трупов.
Спрашиваю Марию, что она думает обо всем этом. Отвечает, что старается вообще не думать.
3 августа 1917 года
Отец продал «Магнолии Ойл» две тысячи восемьсот акров бывших пастбищ Гарсия. Почти по тысяче за акр.
Бурильщики Мидкиффа и Рейнолдса зарылись уже на несколько сотен футов под поверхность земли, а скважина Полковника (укомплектованная профессиональным штатом) выдала фонтан на восьмой сотне. Иначе отец заткнул бы керн в задницу бурильщику. Впрочем, в любом случае примерно десять следующих поколений нашего семейства могут не беспокоиться о деньгах. Я чрезвычайно подавлен.
«Магнолия», естественно, хочет бурить рядом с домом, где начинал отец (единственная действующая скважина, если честно), но я сказал, что не позволю.
Все поле превратили в лужу липкой черной грязи размером в полмили. Мы с Салливаном проезжали там вчера. Он раздосадован из-за нефти и переживает насчет своей работы.
– Вообще-то я рад, что нашли нефть, – сказал он. – Но в городе теперь стакан воды бесплатно не выпросишь.
– Зато у нас есть деньги, чтобы выкорчевать хоть весь кустарник, огородить новые пастбища…
– Какой смысл расчищать пастбища, если целый день приходится любоваться этой дрянью и слушать грохот машин ночи напролет. Не говоря уже о том, что они вечно забывают закрывать эти чертовы ворота.
Мы долго смотрели на озеро разлитой нефти.
– Думаете, старик продаст скот? – уныло спросил он.
– Я не позволю.
– Я так и сказал парням. Он всегда мечтал о другом, но вы… вы из другого теста.
За тридцать лет, что я знаю Салливана, он ни разу слова против отца не сказал.
– У нас в два раза больше голов, чем два года назад, – сказал я. – И работы в два раза больше.
Сообразив, по какой причине это произошло, я поморщился. И тут же вспомнил о Марии.
– Но на скотине столько, – кивнул он в сторону нефтяной лужи, – не заработаешь. Про это все и волнуются.
– Пускай не переживают. – И спросил: – Ты слыхал про девушку Гарсия?
Он молчал. То ли обдумывал ответ, то ли просто не расслышал. Потом медленно проговорил:
– Думаю, все об этом слышали, босс. В трех округах, по крайней мере.
– Трудное положение.
– Ага. Мягко говоря.
– А что ты думаешь о моей жене?
– Может, она упадет с лошади. Или свалится в реку.
– Мне никогда не везет.
– Это точно, – согласился Салливан. – Уж если кто и упадет в реку, то это вы, босс.
4 августа 1917 года
Сегодня мы впервые вместе едем в МакКаллоу-Спрингс. Сначала Мария держалась поодаль, как служанка, но я взял ее за руку. Мы перекусили в «Альмачитас», выпили «Карта Бланка», побродили по улицам в обнимку. Никогда не чувствовал себя лучше. Наверное, отчасти мы таким образом пытаемся соорудить плотину против поднимающейся на нас волны. Как будто можно остановить ненависть любовью. Смешно.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Сын - Филипп Майер», после закрытия браузера.