— Второй шанс в жизни… — мечтательно произнесла Шарлотта.
— Но я знала, что этот дар не был вторым шансом в жизни. Мне было даровано спасти мою компанию — не больше, но и не меньше.
— Ну и шутку же вы с нами сыграли! — вдруг бросил Десмонд, и его голосом словно говорил Адриан, хотя они и не были на самом деле отцом и сыном.
Я замолчала, вглядываясь в окружающие меня лица, и увидела счастье на одних и гнев на других. Я чувствовала пристальный взгляд Валериуса Найта — умного, решительного федерального агента, настороженно следившего за старой седоволосой китаянкой в скромном синем чунсоне. Но, как ни странно, я не прочла в его глазах недоверия.
— Мне необходима была уверенность в том, что после моей смерти компания будет в безопасности. Поэтому я велела мистеру Сунгу сообщить моей семье, что я умерла. И это не было ложью. — Я повернулась к Десмонду: — Я не верила тебе. В тот день, когда ты узнал, что Ирис твоя мать, я заметила перемену в тебе — словно подкрадывавшуюся болезнь, которая грозила захватить тебя целиком. Тобой владело зло, Десмонд! Теперь ты знал, что ты мой внук, и я поняла: ты будешь ждать, что я оставлю тебе большую долю в моей компании. А этого я сделать не могла. Ты безответственный человек и не любишь «Дом Гармонии» так, как Шарлотта. Если бы я оставила бо́льшую часть акций тебе, поделился бы ты властью с Шарлоттой? Полагаю, что нет.
— Вы всегда думали, что все знаете! — съехидничал этот непочтительный молодой человек.
И тогда я поведала ему то, что действительно знала:
— Мне просто повезло, что мистер Сунг и адвокат корпорации «Синатек» хорошо знакомы и уважают друг друга. Возможно, тебе известна эта компания, Десмонд?
Я заметила, как у него затвердела челюсть. Значит, я верно угадала: мой внук планировал продать дело моей жизни конкуренту, которому нужно было только мое имя и мои лаборатории. Эта компания повела бы дело так, что эликсир «Золотой Лотос» и бальзам «Красота и Ум» исчезли бы с прилавков магазинов.
— Но зачем эти загадки, бабушка? — спросила Шарлотта. — Почему было просто не предупредить меня? Ты могла мне довериться…
— К сожалению, у меня не было доказательств, что тебе и компании грозит опасность со стороны Десмонда. Просто интуиция старухи. Думаю, Десмонд дождался бы моей смерти, а тогда, согласись, я бы уже ничем не могла помочь тебе. И потом, я не была уверена, что опасность исходит только от Десмонда. Я также не доверяла Марго и Адриану. Кроме того, я боялась, что какая-нибудь другая компания, например «Мунстоун», найдет способ победить «Гармонию». Мне необходимо было убедиться, что ты сможешь справиться одна, Шарлотта. Поэтому я решила оставаться мертвой и принять дар богов. Только так я могла оберегать тебя.
— С помощью мистера Сунга, — заметила Шарлотта.
— Мне очень жаль, — произнес старый адвокат. — Мне было трудно. Но я дал слово твоей бабушке.
— А как же гроб, захороненный на кладбище в Сан-Франциско? — растерянно спросила Марго.
— Разумеется, он пуст. Это символ моей неполной смерти.
— Господи Иисусе! — пробормотал Адриан.
Он подошел к бару, налил себе маленькую рюмку виски — и опрокинул ее в горло, словно целясь в невидимую мишень. Потом налил еще — и снова выпил.
— Сейчас шесть часов утра, Адриан, — сухо заметила Марго.
— Ну и что?! Я прихожу сюда и вижу мертвую женщину, которая ходит и разговаривает… Женщину, на чьих похоронах я присутствовал, черт побери!
Он помолчал, встретился взглядом с женой, потом кротко поставил рюмку. Я знала об отвращении Марго к алкоголю и знала, чем это вызвано. Гидеон рассказывал мне, как Марго в детстве просыпалась по ночам с криком. Я знала о боли и стыде, которые ей пришлось пережить. Именно поэтому я терпела Марго, хотя Шарлотта много раз говорила, что не понимает, почему я позволяю жене Адриана меня «топтать» — так она это называла.
— Кроме всего прочего, — продолжал Адриан, — я узнаю, что мой приемный сын на самом деле приходится мне… Подождите. Дайте мне сообразить…
— Десмонд — правнук твоего дедушки Ричарда Барклея, — сказала я.
— Не означает ли это, что он в то же время внук Гидеона Бархлея, отца Адриана? — сквозь дым сигареты проговорила Марго.
Я поняла ее намек. Я прослеживала родословную Десмонда от Ричарда Барклея, но было еще кое-что, о чем никогда не говорили. И все-таки я не призналась в том, что Ирис дочь Гидеона, а не мистера Ли.
— Бабушка, — обратилась ко мне Шарлотта, — та китайская шкатулка-головоломка, которую мне дал мистер Сунг, она была от тебя, правда?
— Я хотела направить тебя по верному пути.
— Я, признаться, привыкла к несколько большей помощи от тебя…
— Как я могла еще помочь тебе? Тогда бы ты узнала, что я жива, и Десмонд или кто-то другой спрятал бы свою болезнь до более удобного времени.
— Так в чем, собственно, обвиняют моего сына? — обратился Адриан к Найту. И пока федеральный агент терпеливо рассказывал о преступлениях Десмонда, я видела, как в глазах сына нарастает смущение, а в глазах отца — восхищение.
— Ты все это совершил?! — удивленно спросил Адриан Десмонда, потом быстро поднял руку: — Нет, не говори ничего, сын! Не перед этими людьми. — На губах Адриана заиграла улыбка. — Господи ты боже мой! Как бы то ни было, тот, кто это придумал, необычайно умен. Ведь он перехитрил… Какое количество федеральных агентов заполнили нашу фабрику этой ночью?
Десмонд в изумлении смотрел на отца, и я поняла то, чего не понял Адриан. Десмонд думал, что его родители придут в ярость, станут его стыдиться. А Марго и Адриан улыбались сыну, с гордостью смотрели на него.
— Так вы на меня не сердитесь? — спросил Десмонд, словно маленький мальчик.
— Почему мы должны сердиться? — удивился Адриан.
— Потому что это только доказывает, что я неудачник, каким ты меня считал всю жизнь!
Адриан, смущенно моргая, смотрел на сына.
— Почему ты так решил, мой мальчик? Что могло внушить тебе эту мысль?
— Я прочел об этом в письме, — выпалил Десмонд. — Ты писал матери двадцать пять лет назад, как ужасно для отца, когда у него сын — неудачник.
В комнате повисла напряженная тишина. Родители Десмонда посмотрели на него, потом переглянулись. Я увидела замешательство на лице Адриана, но потом его лицо внезапно просветлело, а в глазах появилось понимание.
— Я помню это письмо, — сказал он. — Но, Десмонд, я писал не о тебе. Я писал о себе!
Я поняла, что пришло время вмешаться мне, так как я многие годы знала, что Адриан считает себя лишь слабой тенью великого отца.
— Гидеон никогда не считал тебя неудачником, как ты говоришь, — проговорила я. — Это было только твое восприятие. Гидеон любил тебя и гордился тобой.
— Гармония, — в голосе Адриана тоже послышались детские интонации, — ты знаешь, что происходит с растениями, если они находятся в тени?
