Он дергает завязки передников на талиях поваров, смеется, пьет, плюется, на его лбу, под светлыми прядями, блестит пот. Сержант выходит из кухни, бросает нож в навозную кучу, кружит вокруг поста, застает врасплох часового, который, прислонившись к парапету, дрочит в лунном свете.
— Делай как я, придурок, пей. На, пей.
Он вытаскивает пробку из бутылки и вливает вино в рот солдата, тот облизывает губы, вынимает руку из штанов, берет бутылку за горлышко и пьет, пока хватает дыхания. Сержант возвращается на кухню, входит в дверь, смеется, проходит за спинами поваров, развязывает их передники. Потом хватает с залитого кровью стола скалку, подходит к Пино, сильно бьет его в висок, Пино падает, сержант бьет его по горлу; один из поваров набрасывается на сержанта, вырывает из его руки скалку, сержант отталкивает его, выбегает в ночь; повар поднимает Пино, укладывает его в алькове, из уголков губ Пино течет кровь, на шее расплывается синяк. Сержант залезает на чердак, открывает люк; десантники, сидя на кроватях, чешут ступни, спины, яйца; сержант, по бедру которого бьет кобура пистолета, набрасывается на часового, сталкивает его в люк, солдат падает на десантника, выворачивает, ломает ему большой палец ноги, десантник кричит, часовой встает, вцепляется пальцами в люк, но сержант топчет их сапогами, поворачивает пулемет, направляет его в отверстие люка, передергивает затвор, стреляет, пули разрывают доски настила, десантники прыгают к лестнице, сержант стреляет, прошивает кровати, десантники стучат в комнату Ксантрая, хватают на бегу винтовки и поднимаются по лестнице на чердак. По их голым спинам стекает селитра; сержант поднимает пулемет, наставляет его в небо, целится в то место над горизонтом, где вечером опочило священное облако, стреляет, кричит, стреляет, топчет ногами настил вышки, его рукава закатаны по локоть, он целится в звезды, планеты, туманности, звуки выстрелов отдаются эхом в горах, в пещерах, разносятся по ущелью до Титов Белеса, где командиры думают, что капитан Ксантрай раньше условленного срока начал операцию «Экбатан»; молодые люди вскакивают со своих кроватей, выбегают в пижамах на улицу и собираются у гимнастического зала, чтобы бодрствовать вокруг костров и под изображением идола, в знак своего единения с солдатами.
Сержант бросает с вышки бутылку, она разбивается на окружной дороге, осколки блестят у ног часового; сержант слышит на чердаке шум, вынимает пистолет из кобуры, Ксантрай бросается на него, хватает за ноги, сержант, теряя равновесие, целит в офицера, Ксантрай выбивает пистолет одним ударом приклада карабина, забирается на вышку, скручивает сержанта, бьет его по лицу; пулемет вращается на турели, Ксантрай останавливает его и Разряжает:
— Ты разбудил всех фелей Энаменаса.
По склонам горы до приморской долины повсюду загораются огни.
Ксантрай укладывает сержанта в его комнате под охраной троих солдат; он связывается по радио с комендантом гарнизона Титов Велеса, тот прыгает в джип с двумя десантниками, катит по ущелью, тормозит у шлагбаума поста, поднимается в комнату сержанта; целый час он осыпает его руганью, бьет кулаком, прикладом винтовки, ногами, плюет ему в лицо; мало-помалу удары превращаются в грубые ласки. Ксантрай, сидя за походным столом, пишет длинное письмо губернатору с просьбой простить ему его бунт, на столе стоит старая фотография Тивэ времен его освобождения, на ней он ловит с черкесами крабов на скалистом берегу Экбатана. Комендант, наклонившись над сержантом, мнет его живот, расстегивает ширинку, сержант, откинув голову на подушку, молчит, широко открыв глаза, только когда ласка становится особенно грубой, он поднимает руку и касается пальцами ладони офицера. Окно раскрыто в ночь; сверху доносится смех солдат, лежащих на чердаке; комендант зовет своих десантников, те берут сержанта за руки и за ноги, выносят из комнаты, несут и кидают в джип; комендант — Ксантраю:
— Я отвезу его в Титов Велес, чтобы отправить в метрополию. Завтра я пришлю вам нового командира поста.
Подождите его приезда перед началом операции.
Он запрыгивает в джип, бьет по лицу сержанта, которого держат двое десантников, берет руль, трогается с места.
Бежа приказал вывести вертолеты из пещеры, их выкатывают по склону горы, спускающемуся к морю. Солдаты, выглядывающие из бойниц крепостного вала, ерзают, стирая сосками известку, они плюют из-за стен на капот джипа; комендант поднимает глаза, солдаты прячутся, присев на корточки, комендант оборачивается:
— Гермион, сотри плевки, блестящие при луне.
Десантник выпрыгивает из джипа, берет у коменданта тряпку, вытирает плевок; на его губах два шрама.
— Гермион, ты опять в грязной гимнастерке. Когда ты наконец соберешься и пойдешь за разрешением на рабыню?
Десантник возвращает тряпку коменданту.
— Или ты, как только видишь бабу в садике, сразу кончаешь?
Солдат садится в джип, голова сержанта падает на его мокрую ляжку. Джип спускается к Тилисси.
— Завтра утром, телок, пойдешь покажешься врачу.
Настоящий десантник Титов Велеса должен уметь пользоваться всеми частями своего тела.
Солдаты, высунув головы из окон и из-за стен смотрят на проезжающий по деревне джип.
— Гермион хочет, чтобы его отправили в метрополию, видно по всему.
Джип выезжает из деревни, едет по ущелью; внезапно — крики, вспышки на склоне; джип увеличивает скорость, пуля пробивает правую переднюю шину; джип заносит, он ударяется о скалу, солдаты выпрыгивают, прячутся за опрокинувшейся машиной, свистит граната, ударяется о спинку сиденья, комендант выпрыгивает на дорогу, пуля укладывает его у капота, джип взрывается, подпрыгивает, горит, трещит, свистит, солдаты за ним охвачены огнем с ног до головы, они кричат, катаются по скале; огонь перекинулся на кусты дрока над скалой, объятые пламенем ветви падают на головы солдат; три повстанца спрыгивают на Дорогу, один из них расстреливает наполовину обгоревшее тело коменданта, перерезает ему горло, пинает труп ногами, забирает оружие; двое других расстреливают солдат, Дергающихся на скале; Ксантрай вбегает в казарму поста, собирает солдат, винтовки летают над головами; солдаты, Раздетые до пояса, в сваливающихся с затылков касках, бегут по уснувшей деревне, ложатся на землю на небольшой площадке на выезде из деревни, целятся в повстанцев, стреляют; повстанцы, освещенные пламенем догорающей машины, сморенные теплом пожарища, опьяневшие от порохового дыма, сжимают оружие в обмякших ладонях, пули косят их, они падают в пыль, солдаты стреляют выше, по склону, до освещенного костром виноградника, среди лоз мечутся тени, солдаты стреляют, тени подскакивают, пыль с трясущихся листьев падает на лежащие тела, в открытых ранах которых, как мушиный рой, бурлит кровь.
Солдаты сходят с площадки на дорогу; десантники, лежащие на скале под обгоревшим джипом, поднимают обуглившиеся руки; Ксантрай подходит, трогает одну из этих рук, она обламывается, пепел осыпается на окровавленные ноги солдата; под свежим ночным ветром тела остывают, коченеют и падают со скалы на дорогу; окровавленные ладони и губы дрожат под слоем пепла; артерии, глаза и мышцы сожжены, они умерли под взглядами солдат, спускающихся из виноградника с ляжками, покрытыми пеплом и раздавленными ягодами; в покореженном, раскаленном железном кузове языки пламени шевелят кучку пепла; оторванная взрывом, согнутая в колене нога лежит под сиденьем, на колене повисла цепочка со смертным медальоном; Ксантрай наклоняется над телом коменданта, расстрелянного повстанцами посреди дороги, его заголившийся живот покрыт волдырями, похожими на мух, копошащихся на зловонной падали.
