Лейни еще ни разу не видела, чтобы солдаты так сильно были опечалены, когда она вела их к небоскребу Сумиямы. Казалось, что они даже не чувствовали усталости после ужасающего сражения, происшедшего за день до этого.
Запищал телефон, и на экране возникло изображение мисс Раджи, бывшей секретарши Сумиямы.
— Оябун Кураносуке и Хауторн только что пришли, полковник, — сообщила она. — Они желают знать, когда им можно зайти засвидетельствовать свое почтение.
Так и предполагалось. Большинство остальных боссов якудзы планеты были уже проверены или проверялись. Ведь оябун Масамори был оябуном Хашимана. И она просто намеревалась соблюсти одно из неукоснительных предписаний Дракона.
— Они могут явиться на встречу в четверг, как и все остальные.
Мисс Раджи облизала пересохшие губы:
— Прошу прощения, полковник, но им также угодно знать, кому они должны будут засвидетельствовать свое почтение. Они не... не привыкли кланяться женщине.
Лейни усмехнулась:
— Передайте им, что если их беспокоит мысль о том, что придется кланяться мне, то они смогут обсудить этот вопрос в четверг с головой.
Мисс Раджи подняла брови, совершенно не понимая, что имела в виду Лейни.
— Прошу прощения, полковник?
— Просто передайте им точь-в-точь мои слова. Они разберутся.
Изображение секретарши на экране исчезло. Лейни почесала бока в тех местах, где они были забинтованы: у нее сильно зудело все тело. В пылу сражения она даже не заметила, как кусочек сломанной пластины защитного костюма впился ей в тело.
Элеанор произвела небольшое исследование досье бывшей секретарши оябуна, точно так же как производят обычный переучет инвентаря. И Шимацу весьма удивило, что мисс Раджи оказалась на поверку не более чем простым украшением. Она была сметливой и умелой. Лейни намеревалась использовать ее в другой роли. А на ее место посадить какую-нибудь мускулистую блондиночку с хорошей задницей и крохотными мозгами, чтобы та отвечала на телефонные звонки.
Она подняла левую руку. Розовая линия в том месте, куда хирурги пришили ей отрезанный мизинец, зудела не меньше, чем ребра. И Лейни подумала, какую все же малую цену заплатила она за то, чтобы остаться в живых.
Какая жалость, усмехнувшись, подумала женщина, что Кацуо Сумияме намного труднее будет воссоединить части своего тела. Например, вернуть голову, которая в данный момент покоилась в ведерке с сухим льдом в закрытой канистре, что стояла рядышком с ее ногой, обутой в сапог.
Она рассмеялась. Когда Элеанор рассказывала мисс Раджи, что младший оябун сможет обсудить все проблемы, связанные с правом на голову, она ведь говорила сущую правду.
Кэсси Садорн, окруженная мясистыми листьями и причудливыми цветами оранжереи дядюшки Чэнди, сказала:
— Мне нужна правда.
Он продолжал заниматься орхидеями.
— В Империи Драконис подчиненные не задают вопросов начальству, — проговорил он.
Кэсси грустно посмотрела на него. Неожиданно он громко рассмеялся.
— Дитя мое, тебе следовало бы заняться дзен-буд-дизмом; у тебя есть все данные для этого.
Хозяин ХТЭ отложил в сторону лопаточку и вытер толстые пальцы о фартук.
— Ну, ладно. Ты оказала мне огромную услугу. Во всяком случае, достаточную, чтобы заслужить наивысшую из всех наград — правду.
Одежда людей была необычной, и когда Кэсси увидела это с голосцены святилища дядюшки Чэнди, она почувствовала, что у нее начало покалывать в затылке.
— Клановцы, — промолвила она.
— Совершенно верно. Это группа Жадеитового Сокола.
— Я не узнаю знаков их касты.
— Они купцы. Понимаю, ты удивлена; ведь почти никто из Внутренней Сферы еще не видел касту купцов клана. В конце концов дети Керенского вернулись к торговле.
Она вновь оглядела фигуры. Они были такими же, как их описывал безымянный астронавт.
— Где они? — спросила она спокойно.
— Наверху, в весьма уютных угловых апартаментах верхнего этажа. Тебе не кажется, что пентхауз — самое подходящее место для Соколов? Они смогли насладиться видом сражения с отрядом «Призраков». Они отказались спуститься в убежища, ведь эти люди почти такие же агрессивные и драчливые, как и остальные воины.
Кэсси недоуменно посмотрела на толстяка.
— Так, значит, вы... — Голос ее прервался: она не могла заставить себя произнести одно слово.
— Предатель? — подсказал дядюшка Чэнди.
Кэсси вздрогнула. Она не произнесла этого слова отнюдь не из чувства самосохранения. Все было намного глубже и серьезнее.
— Нет, я не предатель, — покачал он головой. — Но ведь этого не знает старый Субхаш и его приемный сын, как ты уже смогла догадаться. Поэтому-то они и состряпали ложное обвинение на злополучного маркиза Хосойю, который, кстати, вполне заслужил это, должен добавить.
Кэсси прищурилась и сделала несколько шагов по комнате, совершенно не глядя, куда идет. Ее не волновало, что она могла врезаться в стену.
— Кэсси! — Голос толстяка оставался спокойным и более рассудительным, чем когда-либо. Такого голоса она еще ни разу не слышала, беседуя с ним. Даже когда фабричную территорию чуть не захватили, дядюшка Чэнди все равно продолжал шутить. Теперь он говорил серьезно.
— Только не говори мне, что ты ничего не знала, детка.
Она резко повернулась к нему, сверкнув глазами. Чандрасехар поднял руку и со смехом произнес:
— Послушай, только избавь меня от взрыва праведного гнева. Ты прекрасно знала, что будет, еще когда вернулась из первой прогулки в Штормовую Гавань.
— Какого черта вы мне это говорите?
— Все очень просто. Ты попросила меня «уберечь тебя от этого Перси». Ну, может быть, ты выразилась не совсем так, но интонация, с какой были сказаны эти слова, не оставляла сомнений в их смысле.
Она стояла, крепко прижимая руки к бокам, не в силах произнести ни звука.
— Знаешь, а ведь самое удивительное: ты и вправду поверила, что заданием предусматривалась установка специальной аппаратуры для сбора доказательств виновности маркиза Хосойи. Тем не менее ты не догадывалась, что с помощью крохотного устройства мы решили сделать снимки маркиза и его окружения, в которые потом опытные компьютерщики смогли бы вмонтировать изображения нашего Сумиямы и гостей-клановцев.
Кэсси в изнеможении опустилась на плюшевые подушки.
— А когда аппаратик дал такие незамедлительные результаты, — продолжил он, — то, безусловно, у тебя возникли разные сомнения и колебания, дескать, а не сфабриковано ли это дельце?
Он неуклюже подошел к голосцене и любезно улыбнулся в сторону клановцев, словно это были его любимые куклы.
