Проклятый ЕС.
Стеклянные двери разъехались, и Марио оказался в зале прибытия, который был украшен к Рождеству и кишел людьми, несмотря на приближение полуночи. Парочка монахинь сидела в кафе и пила чай из термоса, друзья и родственники восторженными криками встречали возвратившихся из путешествий туристов, какая-то девушка в вязаной шапке спала на скамейке. В первое мгновение при виде ее у Марио радостно екнуло сердце, потому что из-под шапки выглядывали такие же светлые волосы, как у Эмбер. Он уже давно привык к таким еканьям. В отпуске они случались по нескольку раз на дню, когда вдали мелькал кто-то похожий, и у него каждый раз замирало сердце.
Эта же девушка еще и одета была в стиле Эмбер, именно это и привлекло его внимание: короткая алая юбка с оборкой, блестящий розовый пуловер и разноцветные вязаные шапка и шарф. «Еще на ней розовые ковбойские сапоги», — отметил Марио, направляясь к скамье. Он отлично знал, что это не может быть Эмбер, но все равно должен был убедиться в этом сам.
Это оказалась она.
Господи, это действительно она.
Марио забыл, что надо дышать. Он смотрел на Эмбер, которая мирно спала, положив одну руку под голову, а другой прижимая к себе сумку.
Что она здесь делает? Если она ждет этого проклятого Квентина, он… гм, он… Боже, неужели все это на самом деле или он все еще спит в зале для отъезжающих на Пальме?
Марио дотронулся до ее плеча и осторожно потряс. Когда Эмбер открыла глаза, он отдернул руку как от разъяренного питбуля.
Классно, вот это по-мужски. Ну вот, он разбудил ее, и что ему говорить?
— Уезжаешь в отпуск? — Марио не верилось, что он это произнес. Прозвучало, наверное, жалостливо.
Эмбер посмотрела на него:
— Нет.
— Гм.
— Который час?
Он бросил взгляд на часы:
— Полпервого.
— Надо же, — сказала Эмбер, — из всех рейсов в мире ты оказался именно на этом.
Марио не позволял себе надеяться.
— Его задержали. Мы должны были прилететь девять часов назад. Были неполадки с одним из двигателей, потом они решили, что починили его, потом оказалось, что нет, потом его наконец-то починили, но мы пропустили свою очередь на взлет.
— Как это характерно для тебя, — заметила Эмбер.
Все еще не решаясь надеяться, Марио не смог не задать вопрос:
— Ты ждешь здесь с трех дня?
— Нет. — Эмбер села и сняла шапку. Помолчав, она добавила: — Я жду здесь с шести утра.
— Зачем? — Марио приготовился к плохим новостям.
— Зачем? Затем, что Лотти не знала, когда прилетает твой самолет, поэтому я была вынуждена приехать пораньше, чтобы встречать каждый рейс. — Эмбер раздраженно добавила: — Только у меня не получилось. Я заснула на этой дурацкой металлической скамейке. Ты мог бы пройти мимо и даже не узнать, что я здесь. И все время, что я потратила на ожидание, пропало бы впустую!
Марио медленно выдохнул.
— Сомневаюсь, что я мог бы пройти мимо и не узнать, что ты здесь. Такое просто невозможно. А теперь расскажи, что происходит. Потому что я чувствую себя так, будто лишился…
— Чего? Булочки с сосиской? — Марио беспомощно развел руками, и Эмбер многозначительно выгнула бровь: — Выигрышных облигаций? Полироля для мебели?
— Именно! Полироля для мебели.
— Ты отлично знаешь, что происходит. К твоему сведению, во всем виновата твоя бывшая жена, которая во все вмешивается. — Эмбер помолчала. — Ну как отдохнул?
— Ужасно.
Эмбер улыбнулась:
— Тогда я рада, что не поехала с тобой.
— Если бы ты поехала со мной, было бы не ужасно. — Марио подхватил ее под локоть и помог встать. — Где Квентин?
— Все кончено. Я вчера сказала Квентину.
— Готов спорить, он воспринял это спокойно, — заметил Марио. — Как истинно заботливый и достойный человек.
— Да, — кивнула Эмбер. — И он действительно заботливый и достойный.
— Но?..
— Этого мало. Проклятие, он не ты.
Это были те самые слова, которые Марио так мечтал услышать. От радости у него раздулось сердце.
— Означает ли это, что я недостойный? — спросил он.
— Не злорадствуй. Господи, — простонала Эмбер, — я все мучаюсь и гадаю: не пожалею ли я об этом.
Как же он любит ее!
— Не пожалеешь. Обещаю.
Эмбер устремила на него предостерегающий взгляд:
— Советую тебе сдержать обещание. Предупреждаю: если ты хоть раз обманешь меня, клянусь, я…
— Я никогда не обманывал, — перебил ее Марио, потому что одна кошмарная ночь с Джеммой не считалась — все это случилось, когда Эмбер отвергла его. — И никогда не буду. Извини, что вспоминаю об этом, но ведь именно ты тайком уехала в отпуск с другим мужчиной, чтобы испытать его в полевых условиях, прежде чем решить, кого выбрать — его или меня. И самое ужасное, что его зовут Квентин.
— Ты прав. Я прошу прощения, я была не права. — Эмбер покачала головой. — Клянусь жизнью, такое больше не повторится.
Марио прикоснулся к ее лицу. Он не мог говорить. Если честно, она имела право на это. Теперь он знал, каково это — когда тебя обманывают, а потом бросают; этот опыт стал для него отрезвляющим душем. Если быть еще более откровенным, то этот опыт изменил его к лучшему.
Однако он не собирался все это говорить Эмбер. Он же не полный идиот.
— Поехали домой. Мне нужно найти парковочный талон.
— Ты оставил машину здесь? — Эмбер явно была озадачена. — Я и не сообразила, что ты мог поехать в аэропорт на машине. Я тоже на машине.
Марио обнял ее и крепко поцеловал.
— Ш-ш. Ты не представляешь, как я скучал по тебе.
— Между прочим, догадываюсь. — Розовая от смущения, она сказала: — Веди себя прилично. Там сидят монашки.
Марио совсем не был настроен на то, чтобы ехать пятьдесят миль от Бристоля до Хестакомба.
— Думаю, нам стоит поискать гостиницу. И снять номер.
Глава 66
— О черт, проклятие! — выругалась Лотти, потеряв равновесие. Она закачалась и повалилась на «праздничную картинку», которую создавала целых двадцать минут.
Открылась дверь, и появился Тайлер.
— Ты в порядке?
— Еще в каком! Лучше некуда! — сокрушенно махнула рукой Лотти. Она сидела на полу в окружении веток остролиста, плетей плюща пестролистного и сосновых шишек. — Камин выглядел потрясающе, прямо как в журнале, а теперь все разрушено!
— Вставай. — Тайлер помог ей подняться на ноги — вернее, на ногу — и пихнул — пихнул! — обратно в кресло-каталку. Чувствуя себя малышом, который только-только начинает ходить, Лотти указала на ягоды, рассыпавшиеся по ковру. — Этот остролист такая дрянь! Все ягоды отвалились! Как я теперь буду украшать камин голыми ветками? Он будет выглядеть глупо. — О Господи, а теперь она еще и капризничает, как малыш, который учится ходить. И что удивительного в том, что Тайлер обращается с ней как с малышом?
