Глава 25
…Эти непробиваемо-приветливые ребята не удосужились предупредить его о том, что пинать тут можно не каждую стенку. Раскрываются только стены, устроенные соответствующим образом. Навороты здешних дизайнеров вызывали у него отчасти мальчишеское восхищение, но отчасти и раздражение: дверь должна выглядеть, как дверь, а не как отсутствие оной! Поэтому он взял в привычку пинать хитроумно закамуфлированные двери, стараясь успеть раньше, чем услужливый компьютер их откроет. Своего рода соревнование с вездесущей и педантичной, но все равно тупой (по сравнению с ним) машиной.
А вот сейчас просчитался – стенка-то оказалась монолитная, дверь вон там, дальше… Так как саданул он от души, пальцы правой ноги ныли. Как назло, туфли он надел мягкие, вельветовые, благо ни грязи, ни лишней пыли в подводном городе нет.
Подозрительно оглядев своих провожатых – те сумели удержаться от ухмылок, – он махнул рукой:
– Ладно, пошли.
– Можно обезболить, – предложил кто-то.
– Да пошли, ерунда.
Они вошли в зал, выдержанный в кремовых и песочных тонах, ему указали на кресло в центре. Когда он сел, над головой зависло нечто вроде шлема.
– Первая ступень информационного курса, – услыхал он вежливый голос компьютера. – Это не гипноз, а запись информации напрямую в мозг. Вы получите только ту информацию, которую согласны принять. Приготовьтесь.
– Валяй, – разрешил он.
Он получит все, что можно взять, ни каплей меньше! Еще покойные отец с матерью учили: если что-то хорошее дают бесплатно – хватай обеими руками, не будь дураком. Так он всю жизнь и делал. Особенно наглядно это проявлялось у него по отношению к еде и деньгам, но и к знаниям тоже.
– Информационный курс окончен, – сообщил компьютер. – Как вы себя чувствуете?
– Так быстро? – удивился он.
– Как вы себя чувствуете?
– Да нормально, нормально, – кряхтя, он вылез из кресла.
Ребята, которые проводили его сюда, ждали около входа. И правда, славные ребята, дружелюбные. Он ощущает их эмоции?.. Ага, похоже на то. Торопясь проверить, получил ли он все, что рассчитывал получить, извлек из кармана перочинный ножик, щелкнул лезвием и полоснул себя по запястью. Нахмурился:
– Гляди-ка, не заживает!
– Не так быстро, – возразил один из его новых знакомых, слегка ошеломленный такой спешкой. – Попробуйте сделать все по порядку. Если не получится, заклеим пластырем.
– На хрена мне пластырь, если я теперь вроде вас, – проворчал он, неумело выстраивая в уме цепочку команд-импульсов: убрать боль – остановить кровотечение – срастить поврежденные ткани…
Боль исчезла, кровь больше не сочилась. А вот порез никуда не делся.
– Для этого нужно некоторое время, – заверили его. – Вы дали команду – ваше тело ее выполнит, но не мгновенно. Все равно заживет быстрее, чем у обычного человека.
– Проверим, – пробормотал он, глядя мимо собеседника на высокую черноволосую женщину, которая приближалась к ним, огибая фонтан в виде водяной чаши.
Она улыбнулась, и он в ответ ухмыльнулся.
«Наконец-то мы с тобой потягаемся на равных! Я теперь такой же, как ты. Посмотрим, чья возьмет…»
Жмурясь от фиолетового мерцания, очнувшийся Мартин попытался лечь поудобней. Болели переломанные кости, ныли кое-как вправленные вывихи, разламывалась голова. Странный сон-видение… Человеком он был тем же самым, а вот обстановка совсем другая. И какой необычный крутой дизайн в этом подводном городе… Зрелище произвело впечатление даже на Мартина, повидавшего всякое.
А-а, проклятые ребра… И поиск не дал результата, полезную информацию он так и не нашел.
Или все-таки нашел?..
Попробуем. Сосредоточившись на своих внутренних ощущениях, Мартин послал команду-импульс: убрать боль.
Боль исчезла.
Минуты две он лежал, тупо глядя в потолок и наслаждаясь непривычно комфортным состоянием: как здорово, когда ничего не болит! Потом, опомнившись, послал вторую команду: восстановить поврежденные ткани.
«На такие травмы, как у меня, уйдет от полутора до двух суток. Даже больше, если учесть, какая здесь кормежка. Откуда я все это знаю? Гм… Главное, что знаю. Черт, неужели я действительно жил до этой жизни в другом мире, в другом теле, и меня звали Ол… это, кстати, уменьшительное имя, полного не помню… и сны-видения – мои собственные воспоминания, разбуженные Гефадой? Да нет, маловато данных для такого скоропалительного вывода! Возможны ведь и другие объяснения, более научные».
Когда за ним пришли, он еле волочил ноги, демонстрируя крайнюю степень физической разбитости. Юстану совсем не обязательно знать о том, что его пленник выздоравливает.
В зале на одном из диванчиков сидел Бениус, вялый и поникший, как будто вылепленный из размякшего пластилина. Мартин тяжело опустился на соседний диванчик. Никаких резких движений. Не только потому, что это не вяжется с имиджем избитого до полусмерти человека: он заблокировал боль, но травмы остались; если он хочет, чтобы кости поскорее срослись, не надо мешать организму залечивать повреждения. А вот разжиться чем-нибудь съестным стоит… Мартин покосился на стол. Стоит, но не сейчас. Конвоиры ушли, оставив его наедине с Бениусом. Скорее всего, Юстан за ними наблюдает: хочет выяснить, верен ли ему Бениус после смерти Люсьены. Выходки Юстана непредсказуемы, зато мотивы его поступков вычислить нетрудно.
Бениус ни разу не взглянул в сторону Мартина. И Мартин молчал: он не собирался подыгрывать Юстану. Он все острее ощущал тоску и подавленность, которые обволакивали Бениуса плотным серым коконом. Ощущал?.. У него никогда не было экстрасенсорных способностей. Значит, это тоже пришло оттуда. Интересно, что он еще прихватил из своего предполагаемого прошлого опыта?
Юстану надоело ждать – он появился из арки, обрамленной световым орнаментом, присел рядом с Бениусом и заговорил участливым, проникновенным тоном:
– Явор, это нужно было сделать. Я понимаю, тебе сейчас больно. Тебе очень больно, и это светлая боль! Та, которая толкает вперед и прогресс общества, и прогресс каждого отдельного человека. Поверь, Люсьена поняла бы тебя. Я вижу, что ты не предал нашу цель, остался моим другом – значит, ее жертва не напрасна.
– Мне так ее не хватает… – тускло пробормотал Бениус.
– Явор, я разделяю твою боль. – Юстан улыбнулся доброй понимающей улыбкой. – Это нужно для твоего развития, дурачок! Развитие не бывает безболезненным. Безболезненное существование только у сытых сереньких обывателей, у тех, кого мы давим, потому что иначе их не разбудить. Явор, твои страдания прекрасны! Поверь, я тебе завидую.
Мартин мог бы засвидетельствовать, что испытывает Юстан отнюдь не зависть: он ликовал от сознания своей власти над Бениусом – презирал его – одновременно жалел, извлекая удовольствие из этого чувства, – до некоторой степени опасался, что Бениус все-таки взбунтуется, – хотел убедиться, что тот окончательно сдался. В душе у подавленного Бениуса шевелился слабый протест, и вместе с тем крепла признательность за сочувствие и поддержку.
