— А для меня? Что все это означает для меня?
— Это означает, что ты будешь помогать. Мне придется остаться здесь, скрываться, пока все не уляжется.
— Что я должна делать?
— Никто не должен догадываться, что Гектор вне игры. Это губительно и для нас, и для многих других людей, которые от нас зависят. Ты ведь знаешь его, не так ли?
— Что ты имеешь в виду?
— Он говорит, что знает тебя. Наверное, и ты его знаешь?
— Наверное, — осторожно проговорила София.
— И тогда ты знаешь, как бы он поступил?
Ей показалось, что она увидела в глазах Арона мольбу, словно за его суровым фасадом скрывалась просьба о помощи.
— Может быть. Но ведь и ты его знаешь, Арон.
— Да, но немного по-другому. Короче, нам надо действовать вместе.
— А что будет потом?
Он задумался.
— Пока не знаю.
— А что ты знаешь? — спросила она.
Арон посмотрел на нее.
— Если мы полетим в тартарары, то ты полетишь вместе с нами. Примерно так.
София обдумывала его слова. Все это звучало совершенно абсурдно.
— У Гектора есть сын, — произнесла она задумчиво.
Арон кивнул:
— Лотар Мануэль.
— Почему не он? Не ты? Почему не Соня, не Лежек? Терри, Дафни?.. Эрнст?
Арон посмотрел ей в глаза, пожал плечами. Ей пришлось довольствоваться этим ответом.
София изо всех сил старалась привести в порядок свои мысли.
— А если я откажусь? Если я уйду и никогда больше не вернусь?
— К сожалению, это невозможно, — тихо проговорил он.
— Почему?
— Потому что Гектор сказал мне передать полномочия тебе. Значит, так и будет.
— Но у меня же есть выбор?
— Нет, — проговорил он и покачал головой.
София уставилась на него. Он воспринял это спокойно, и она отвела глаза.
— Полиция знает меня в лицо. Меня видели в ресторане.
— Это риск, но нам придется на него пойти. Тем полицейским до тебя дела нет, они хотели заполучить наши деньги. Лежек проводит тебя домой и защитит, если потребуется.
— А ты? — спросила София.
— Мне придется пока скрываться. Но я буду говорить тебе, что делать.
Тысячи вопросов и просьб роились у нее в голове.
— Я введу тебя в курс дела. Мы отведем на это несколько дней здесь, в горах, и посмотрим, как будут тем временем развиваться события в Стокгольме.
Арон повернулся и двинулся обратно по песчаной дорожке.
Некоторое время София стояла неподвижно. Мысли проносились в сознании, но ни одну ей не удавалось додумать до конца. Потом она медленно последовала за ним. Арон остановился, дожидаясь ее. Они пошли рядом.
— Ты знаешь, Арон, они изуродовали моего сына. Сбили его машиной. Вероятно, он останется парализованным до конца жизни.
Арон ничего не ответил.
— Он не сделал ничего плохого, — прошептала она. — Какая чудовищная несправедливость…
Арон держал в руке сложенный листок бумаги. Это была доверенность, подписанная Гектором. София взяла у него из рук документ и засунула в карман.
Всю дорогу до дома они молчали.
Следить за Андерсом Аском оказалось проще простого. После работы он заходил в «Севен-Элевен» на углу Свеавеген и Уденгатан, покупал вечернюю газету, напитки и сласти, поболтав мимоходом с юной девушкой, сидевшей за кассой. Затем заходил в итальянский ресторан с клетчатыми скатертями, чтобы забрать пиццу. После отправлялся в свою квартиру, расположенную напротив парка Ванадислунден.
Пробравшись в подъезд, Ларс сфотографировал замок на двери Андерса — марки «Асса», не самый новый. На следующее утро он нашел такой же в магазинчике на Кунгсхольмене, купил его и стал тренироваться у себя в номере его взламывать. Задача оказалась не из легких. Потребовалось немало времени, хотя у него были самые подходящие для такого дела инструменты. Ларс провозился до глубокой ночи, ему все время не хватало еще одной руки.
На следующее утро, когда за островом Юргорден взошло солнце, Ларсу впервые удалось взломать замок. После напряженных тренировок, продолжавшихся почти весь день, Винге установил собственный маленький рекорд: теперь ему удавалось вскрыть замок всего за семь минут.
Собравшись, он отправился пешком в сторону Свеавеген. Часы показывали половину четвертого, когда Ларс во второй раз вошел в подъезд того же дома, поднялся в дребезжащем лифте на третий этаж и вышел на площадку перед квартирой, где жил Аск.
У Андерса было два соседа по площадке — Норин и Гревелиус. У Норина было тихо, в квартире Гревелиуса глухо бормотал телевизор. Ларс натянул шапку, достал отмычки, встал на колени на холодный каменный пол, глубоко вздохнул несколько раз и взялся за дело. Он работал методично. Отмычки попадали куда надо, загоняя маленькие стерженьки обратно в корпус замка. Этажом выше открылась и закрылась дверь, лифт поехал вверх. Ларсу пришлось прервать свое занятие, он убрал отмычки и спрятался на лестничном марше между этажами, пока лифт не проехал мимо. Затем снова взялся за дело. Не прошло и семи минут, как замок щелкнул и открылся.
Ларс надел на себя бахилы, маску, перчатки и шагнул в холл квартиры Андерса Аска.
Квартира оказалась двухкомнатная с довольно большой кухней. Он заглянул в гостиную. Диван с расплющенными подушками, простой журнальный столик из ИКЕА. Горка с пыльными стеклянными фигурками на полках. На стенах — картины известных художников. Огромный телевизор с плоским экраном. Колонки на полу и маленькие под потолком. Андерс любил смотреть кино в домашнем кинотеатре. Ларс зашел в спальню. Неубранная кровать, опущенные шторы, книжка в бумажном переплете на тумбочке. У стены Ларс увидел чемодан. Присев на корточки, он заглянул внутрь. Одежда, паспорт, деньги… Андерс собрался бежать.
Вернувшись в кухню, Ларс уселся на стул. Настенные часы однообразно тикали. Он снял с лица маску, оставив ее висеть на резиночке на шее. Шум транспорта со Свеавеген убаюкивал, Ларс начал клевать носом.
Часа через два он проснулся от того, что в замке повернулся ключ. Входная дверь открылась и снова захлопнулась. Андерс закашлялся, стоя в холле. Потом послышался звук связки ключей, брошенной на комод, два глухих удара от скинутых ботинок, жужжание молнии и характерный звук нейлона, когда кто-то снимает куртку. Громкий вздох, запах свежей пиццы. Шаги из холла. Андерс подскочил на месте при виде Ларса, инстинктивно закрылся руками. Коробка с пиццей полетела на пол.
— Какого черта?! Проклятье! Как ты меня напугал!
Андерс смотрел на Ларса, разгневанный и одновременно напуганный.
