Она никогда не позволяла ему сомневаться в этом. Но небольшая часть его — та часть, которую он годами прятал за маской, где никто не мог обидеть, отвергнуть или раскритиковать, сдерживалась, опасаясь, что она не сочтёт его достаточным, точно так же, как он никогда не был достаточным для своих родителей. Опасаясь, что он стал заменой Джоэлу, точно так же, как когда-то он был заменой Тобиасу.
Но, оказавшись перед выбором: спасать Доминика или своего суженого, она выбрала Доминика. Она осталась с ним на поле боя и сделала все возможное, чтобы сохранить ему жизнь, пока не пришла помощь, даже если это означало, что Джоэл мог умереть всего в нескольких футах от неё. И она не сожалела об этом и не чувствовала себя виноватой — он бы это почувствовал. Нет, она вообще не боролась со своим решением. И последняя частичка внутри Доминика, которая так долго сдерживалась, сделала глубокий вдох и потянулась к ней.
Острая, как бритва, боль пронзила его голову и грудь, дезориентировав его. Он схватил её за бедра, как будто она была его якорем. И она им была. Она поддерживала его всеми возможными способами. Особенно теперь, когда их соединила яркая и прочная связь. Он закрыл глаза, облегчение и удовлетворение накатывали на него спиралью. Те же эмоции захлестнули его волка, когда их пара стала их частью таким образом, что Доминик не мог описать.
Облизнув губы, Мила дважды моргнула. Внезапное формирование связи застало её врасплох, и теперь она согревала каждое холодное место и заполняла каждое пустое пространство. Её кошка замурлыкала и протяжно, томно потянулась, чувствуя себя намного больше, чем просто умиротворённой. Она чувствовала себя цельной. И, как ни странно, все, что Мила могла сказать, было:
— Вау.
Его рот изогнулся.
— Да.
— Как это случилось?
С ощущением глубокого удовлетворения, охватившего Доминика, он заправил выбившийся локон ей за ухо.
— Мне нужно было поверить, полностью поверить, что я не был для тебя вторым вариантом. Я был вторым вариантом для своих родителей, просто заменой Тобиасу. И я знал, что они отказались бы от меня в мгновение ока, если бы это означало возвращение их идеального ребёнка.
Мила сердито посмотрела на него за то, что он сомневался в ней.
— Ты для меня не второй вариант. Никогда им не был.
— Я думаю, моё подсознание не было так уверенно. Но теперь это так. — Он обхватил её лицо руками. — Ничто никогда не имело, и никогда не могло, иметь для меня такого значения, как ты. Я хочу все, что могу получить с тобой и от тебя. У тебя не будет ни минуты покоя, и ты собираешься переехать сюда.
— Это так?
— Да, и тогда ты станешь моей секс-рабыней — то, что не изменится, даже когда у нас появятся щенки.
Её губы дрогнули.
— Ты имеешь в виду котят.
— Меня устраивает и то, и другое. — Придя в себя, он прижался лбом к её лбу. — Я никогда не заставлю тебя пожалеть, что выбрала меня, детка. Никогда.
— Я никогда не пожалею об этом. И я надеюсь, что ты тоже не пожалеешь, что выбрал меня.
— Никогда, — пообещал он, нутром чувствуя, что это правда. Зная, что она всегда будет его центром, как и говорил Джесси. Зная, что он сделает все возможное, чтобы сохранить крепкую связь между ними.
Забавно было то, что… он всегда думал, что предпочтёт запечатление, связь чем истинной пары, потому что в последнем не было пункта о расставании. Но теперь, когда у него возникла эта связь с Милой, он ненавидел то, что она не была необратимой.
Мила наклонила голову.
— О чем ты переживаешь? Я чувствую, что тебя что-то беспокоит. Связь не заставляет тебя чувствовать себя в ловушке, не так ли?
Потому что она беспокоилась, что это произойдёт.
— Нет, но я бы хотел, чтобы это произошло. Я бы хотел, чтобы это было необратимо.
— Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что связь между истинной парой не гарантирует счастья на всю жизнь, Доминик. Только мы можем гарантировать это. Эта связь крепка, и она останется крепкой. Я позабочусь об этом, и ты тоже.
Он кивнул, сделав глубокий вдох.
— Мне нужен твой рот, детка.
И она дала его ему. Поцелуй был мягким, влажным, томным. Его кровь прилила к жилам, и его член начал утолщаться.
— Я хочу быть в тебе.
Её губы скривились.
— Я согласна.
Она чувствовала, как его член твердеет рядом с ней, и, благодаря связи, чувствовала, как его возбуждение бурлит в крови. Её нервные окончания ожили, и в её лоне началось медленное горение.
— У меня никогда раньше не было секса в ванне.
— У меня тоже. Я никогда никого не подпускал к себе так близко, как подпустил тебя.
— Хорошо. Это значит, что нет вонючих задниц, которые я должна надрать.
Доминик ухмыльнулся.
— Моему волку действительно нравится твоя собственническая жилка.
Опустившись на колени, она хихикнула.
— Мне тоже.
Да, он знал. У него перехватило дыхание, когда она сжала его член в кулаке и провела им между своих складочек, пощекотав клитор с каждым движением. Затем она опустилась на его член, медленно насаживаясь на него. И это было похоже на рай.
— Чёрт возьми, Мила. Я чувствую, как сильно тебе нравится чувствовать меня в себе.
— Сейчас ты почувствуешь, как сильно я люблю тебя, проникающего глубоко в меня.
Сжимая внутренние мышцы вокруг его члена, Мила медленно двигалась на нем. Дразня его спиралевидными толчками вниз и маленькими укусами в шею. Прошло совсем немного времени, прежде чем он умело поиграл с её клитором, приближая её к кульминации. А затем она взорвалась с тихим криком, сжимая и доя его член.
Она прислонилась к нему, тяжело дыша, чувствуя себя совершенно умиротворённой. Совсем как её кошка, подумала она с улыбкой.
В дверь ванной постучали костяшками пальцев.
— Вы, ребята, там закончили?
Подняв голову, она нахмурилась
