Розен кивнул, хотя его мысли явно были где-то далеко.
— Неплохо, совсем неплохо, — пробормотал он, и Джерачи не сразу понял, что Розен имеет в виду его собственность, а не пышный бюст блондинки.
Джерачи провел агентов в амбар. Он только снаружи казался ветхим, а изнутри был укреплен и бронирован, словно банковский сейф.
— У кого-нибудь есть листок бумаги? — спросил Розен, доставая из кармана карандаш.
Флауэр протянул миниатюрный блокнот.
— Побольше! — Розен размахивал карандашом, словно дирижер палочкой.
— Могу предложить картонную коробку.
Агент нахмурился, и в этот момент можно было заглянуть за темную повязку на глазу.
— Нет, нужна бумага.
— Прости, — сказал Эдди. — Я ничего не записываю и ничего не теряю.
Порывшись в машине, Джерачи нашел школьную тетрадь Бев.
— Подойдет?
Розен благодарно кивнул. Усевшись на деревянный пол амбара, он стал чертить план спортивного зала. Чертил он быстрее, чем многие люди пишут. Затем Розен вышел из амбара и, оглядевшись по сторонам, обозначил расположение будущих казарм. Вдохновившись видом Кармине и Джонни Ридикюля, паливших с болотной кочки в крыс и чаек, Розен нанес на схему стрельбище.
Ридикюль постоянно мазал, а вот Кармине стрелял, как настоящий Робин Гуд, превращая белоснежных птиц в кучки окровавленных перьев. За исключением бывших копов и ветеранов войны, в итальянской мафии мало кто мог попасть в летящую чайку. Убийства чаще всего совершались выстрелом в упор. Среди людей Джерачи не было ни одного снайпера, а ведь именно они понадобятся на Кубе. Значит, Кармине Марино станет одним из тех, кто отправится на Остров свободы бороться с заклятым врагом американской демократии!
— Ничего себе чертит! — восторженно прошептал Флауэр, кивая в сторону своего коллеги.
Розен передал им тетрадку. Несмотря на походные условия и быстроту исполнения, чертежи были выполнены с восхитительной аккуратностью. По ним можно было строить!
— Во мне умер архитектор, — будто извиняясь, пробормотал Айк.
Джерачи заявил, что его люди могут выполнить всю работу за неделю, но Розен нахмурился и сказал, что все не так-то просто. Оказывается, прежде чем начать строительство, нужно переделать огромное количество бумажной работы: патенты, разрешения, постановления и т. д.
Именно тогда Джерачи понял, насколько все серьезно и что эти два клоуна действительно работают на правительство.
Розен забрал тетрадку у Ника и стал скептически ее просматривать, словно старая дева товары интим-шопа.
— Ну, не знаю, — протянул агент ЦРУ. — Хотя бы с местным населением не было проблем!
— А какие проблемы могут возникнуть с местным населением?
— Если забрать у людей место, где они годами сваливали мусор и развлекались с нянями и домработницами, они вряд ли будут довольны, — глубокомысленно заявил Флауэр.
— Особенно в Нью-Джерси, — добавил Кармине, доставая из багажника новую обойму с патронами.
— Я родился и вырос в Нью-Джерси, сэр! — с вызовом сказал Розен.
— Тогда вы все сами знаете, — бросил Кармине, захлопывая багажник.
— Ты мне нравишься! — воскликнул Флауэр, ударив мафиози по спине.
— При чем тут моя спина? — возмутился Кармине. — Оставь ее в покое!
— Смешно, но наш мальчик не любит, когда его хлопают по плечу! — заявил Джерачи.
— Смешно, — подтвердил Кармине. — Многие, кто так делал, оказались на кладбище!
— Теперь я как никогда уверен, — начал Флауэр, — что лучшего кандидата, чем вы, мистер Марино, не придумаешь! Если забыть о подстреленных крысах и болезненном отношении к спине, ты парень что надо.
Кармине широко улыбнулся и в ответ похлопал Флауэра. Агент сделал вид, что собирается ответить тем же, но в последний момент передумал. Оба засмеялись.
— Первый даго, которому не нравится, что его хлопают по спине! — пробормотал Розен, и Джерачи показалось, что такое может сказать только итальянец.
— С местными проблем не будет, — пообещал Джерачи. — Можете мне поверить.
На следующий день на шоссе появилась вывеска: «Элитные земельные участки. В продаже с июня 1962 года». Местные жители умрут от любопытства. Закрутится такая интрига, что окупятся все затраты: дренирование, облагораживание, привлечение лучших юристов и адвокатов, подкуп местного земельного комитета. В общем, обычная для дона операция.
В тот вечер за ужином Джерачи колотило так сильно, что Барб и Бев перепугались, а Шарлотта хотела вызвать «Скорую».
— Это от кофе, — поспешно сказал Ник.
Жена давно просила его перейти на чай.
— Не получается, — признался Джерачи. — Сегодня вечером в клубе я выпил эспрессо.
Ник лгал, никакой кофе он не пил. Огромным усилием воли он заставил себя расслабиться, чтобы контролировать каждое свое движение. Утром дрожь началась снова. Жена сказала, что, если Ник не пойдет к доктору, она перережет ему подколенное сухожилие и силой отвезет в больницу. Джерачи заявил, что с ним все в порядке, а тряска пройдет. На это Шарлотта принесла с кухни самый большой нож. Ник засмеялся и заверил, что очень ее любит. Угрожающе размахивая ножом, жена заявила, что настроена серьезно и решительно.
— Я тоже, — ответил Ник и дрожащей рукой показал на телефон. — Будь лапочкой, набери для меня номер.
Когда Шарлотта положила трубку, дрожь утихла.
Личный доктор Джерачи внимательно осмотрел больного и задал кучу вопросов. Судя по всему, он был в тупике.
— Может, все дело в нервах? — вслух поинтересовался эскулап. — У вас проблемы на работе? Чрезмерные нагрузки, стресс? Или, может, дома неприятности?
— Думаете, я с ума сошел? К этому ведете?
Ник получил направление к специалисту.
— Если полсловом «специалист» подразумевается психиатр, то вас ожидает пренеприятный разговор, док.
Доктор заверил, что осознает серьезность ситуации.
Специалист был неврологом с мировым именем. Диагноз, который он поставил, — болезнь Паркинсона в начальной стадии, возникшая в результате многочисленных травм черепной коробки в бытность профессиональным боксером и обостренная сильным сотрясением мозга.
— По голове меня били не так уж и часто! — возмутился Джерачи.
— Вы, боксеры, все одинаковые! — засмеялся доктор. — Расскажите о сотрясении мозга. Оно ведь случилось недавно, правда?
Естественно, Ник не обмолвился об авиакатастрофе, которая едва не стоила ему жизни.
— Можно сказать и так, — проговорил Джерачи. — Если шесть лет — это недавно.
— Что случилось шесть лет назад?
