братец, глядишь в эти хари неумытые и хочется… А-а, ну их к зандробам! Ты один здесь?
— Вот, с компанией. Знакомьтесь: господин Туллэк, врачеватель, Матиль, ходячая головная боль. А перед вами — известнейший лицедей Дэйнил, глава «Братства Страстей» — самой знаменитой фарсовой труппы от Таллигона до Хайвурра и от Ургуни до Сна-Тонра. Порой его также зовут Многоликим — и не зря.
— Хорошо сказал, — хлопнул его по плечу Дэйнил, — спасибо. Ну, приглашаю вас к себе в хибару. Угощу кое-чем, я тут на днях за бесценок пару бутылочек местного винца раздобыл. Занятное пойло.
— Э-э… видите ли, мы несколько торопимся…
— Перестаньте, господин Туллэк, Многоликий нас надолго не задержит. Да и конопатая, я же вижу, сгорает от любопытства. Вон гляньте, какие искры в глазах! Еще, чего доброго, подпалит половину города, если тотчас же не увидит, как живут настоящие артисты, а?
— Подпалю! — радостно подтвердила Матиль.
— Ну вот, значит, решено. А хотите — отправляйтесь в «Рыцаря», мы присоединимся к вам попозже.
Это предложение врачеватель с достоинством отклонил — и с не меньшим достоинством принял-таки приглашение Многоликого.
Обещанная «хибара» оказалась небольшой, но приличной квартирой, снимаемой «Братством» здесь же, в одном из домов на улице, что выходила на площадь; а «винцо» при первой же дегустации явило свойства натурального самогона, который после кружки-другой придал невероятную ясность мыслям, но вызвал некоторые затруднения с их изложением — видимо, в качестве компенсации.
— Попробуйте еще, мэтр, вам понравится, — подмигнул Гвоздь.
Впервые услышавший от вздорного спутника такое уважительное обращение, господин Туллэк попробовал еще. И еще. И даже не стал закусывать.
Матиль, лишенная сомнительных удовольствий мира взрослых, копалась в актерском сундуке Многоликого, который тот по неосмотрительности забыл запереть. Иногда из недр деревянного исполина доносился приглушенный писк — это конопатая добиралась до очередного сокровища вроде шарманочки с тремя мотивами или маски, у которой отвалился нос. Маску Дэйнил ей, кстати, тут же подарил. Шарманочку еще пока нет.
Врачеватель, осушив кружку, кажется четвертую, вдруг всхлипнул, пустил слезу и затих в уголке, мирно похрапывая.
— Пойдем-ка на свежий воздух, — тихо предложил Многоликий. — Эй, блоха с косичками — не шуми тут, видишь, дядя устал.
— Не футу, — неразборчиво донеслось из сундука под шелест азартно перебираемых платьев.
В соседней комнате как раз собиралась вздремнуть Женушка Купца, но по просьбе Дэйнила она перебралась досматривать сны туда, откуда пришли Гвоздь и Многоликий.
— Заодно приглядит за девочкой, — сказал Дэйнил. — Ну, брат, рассказывай, что у тебя стряслось. — Теперь, когда они остались наедине, Многоликий выглядел вполне трезвым, как и Гвоздь.
Тот вкратце пересказал ему свою историю с паломничеством, опустив подробности, связанные с истинной подоплекой случившегося. Дэйнилу совсем необязательно было знать про Носителей, Узел в Трех Соснах и странное поведение Матиль. Особенно — про последнее.
— Темнишь, — подытожил Многоликий, хрустя взятым из корзины на окне яблоком. Еще одно он бросил Гвоздю. — Темнишь, брат. Но это твое дело. Чем я могу тебе помочь?
Вот за это Рыжий и уважал Дэйнила. Не «Чего ты хочешь?», а «Чем я могу помочь?» — и всё.
— Две вещи. Во-первых, я хочу, чтобы ты связался с Фейсалом.
Многоликий чуть не подавился.
— Вот так просто, да?! «Связался с Фейсалом»! У тебя брат, богатое воображение. Как ты себе это представляешь: я бросаю всё, пересекаю Ллаургин из конца в конец, и старик тут же хочет лично встретиться со мной, едва я появлюсь у него на порог, да?
Каждый из шептунов (а Дэйнил был одним из них, как и многие странствующие актеры) видел господина Фейсала хотя бы раз в жизни. Когда предварительный этап вербовки заканчивался и человека принимали на тайную службу, «уши и глаза королевства» лично встречался с новичком. Господин Фейсал считал, что это полезно для дела. Но многие после первой встречи больше никогда не виделись с главой тайной службы, хотя исправно продолжали служить на благо Иншгурры. Получить аудиенцию у господина Фейсала было непросто: если ты заявлялся даже со сверхважными новостями, их выслушивали дежурные секретари или другие работники разветвленного механизма государственной безопасности.
— Он примет тебя, если скажешь, от кого ты. Графиня, с которой я приехал сюда, — его племянница. И вполне может быть, что ее жизнь в опасности.
— «Может быть» или «в опасности»? Пойми, в этаком деле каждое слово важней важного.
— Я ни в чем не уверен. Кроме разве того, что Фейсал побеспокоится о ней, даже если есть лишь вероятность угрозы. Понимаешь?
— Думаешь так спасти свою голову?
— Может, не только свою. И учти, ты ничем не рискуешь.
— Ну да! Гвоздь, даже если бы ты был моим родным братом, я бы сотню раз поразмыслил, стоит ли в это ввязываться. Старик отыщет кого угодно и где угодно — и ты это знаешь.
— Ты ничем не рискуешь, — повторил Рыжий. — Ты ведь только передашь то, что я тебе сказал. Я мог тебя и обмануть, правильно?
— По-моему, именно этим, брат, ты и занимаешься. И не убедительно.
— Я заплачу. Деньги у меня есть, графинька не пожадничала.
— Вот, значит, как, — хмыкнул Дэйнил. — И что, за дело?
— То есть?
— Да ладно, что ты лопухи мне на уши вешаешь. Ну, ты ее уже?.. — Многоликий сопроводил вопрос недвусмысленным жестом.
— Да еще, в общем…
— Значит, покамест она тебя, — подытожил Дэйнил. — Я этих знатных навидался будь здоров! Если сразу на место ее не поставить, так и будет тобой крутить-вертеть.
— Как же, будет! У нее в башке комары жужжат! Да и мала она еще, мне с ее служанкой хватает чирьев…
— О! Ты, брат, выходит, еще на первой ступени к… Сперва служанка, потом хозяйка. Проверенный способ, понимаю. А как она, хороша?
— Да обычная, только нос, как у всех знатных, к самому небу задран…
— Я про служанку спрашивал, Рыжий. Да-а, теперь мне ясно, какие такие обязательства держат тебя при этой графине.
— А пошел бы ты куда подальше! Скажи одно: поможешь или нет?
— Не раздувай ноздри, я это по-дружески. Конечно, помогу. Как Собор закончится, так и отправлюсь. Мы всё равно на зиму в Нуллатон собирались. Но ты, как я помню, о двух услугах просил.
Гвоздь набрал в грудь побольше воздуха.
— Вторая тебе понравится еще меньше, чем первая.
— Не сомневаюсь. Выкладывай, не тяни.
— Матиль. Ее нужно увезти отсюда. Долго объяснять, а о многом я вообще не могу сейчас рассказывать, но девчонке здесь оставаться опасно.
— Подожди, подожди. То ты про графиню, то про девочку. У тебя самого-то в голове комары не завелись часом?
— У меня с головой всё в порядке! —
