Книга Короли пепла - Ричард Нелл

Рока изучил его так, словно читал эти символы в первый раз, и выглядел довольным.

– Встань, Поборник, носитель благодати и дара Вола. Узрите, люди пепла: Айдэн, сын Торы, предводитель Хусавика, Щитолом.

Большой воин моргал распахнутыми слезящимися глазами, пошатываясь, как будто мог снова рухнуть на колени. Еще до того, как он заговорил, Эгиль увидел, как на его лице растет абсолютная вера, чистая фанатичная преданность.

– Пожалуйста… шаман, сообщи мне волю Вола, прошу тебя. Клянусь… священной клятвой, пред этими людьми, Эддой и всеми богами, я исполню ее.

Рока одобрительно кивнул, и Эгиль наблюдал за его довольством, его осанкой и его харизматичной маской. И вопреки всему – вопреки всей логике и всем вещам, которые увидел – он откуда-то, невесть как знал: все это фокус. Все это обман.

Рока закрыл глаза и поднял глаза к небесам, словно внимая божественному повелению.

– Север, Айдэн. Боги манят. Они зовут тебя на Север.

ГЛАВА 46

После битвы Рока и Айдэн вошли в Хусавик в сопровождении своих вассалов. Они оставались сплоченными и готовыми к насилию на случай, если у Ордена имеются здесь воины или какой-нибудь подвох. Но они не нашли ни мужчин, ни даже мальчиков. Улицы были пусты.

Матроны и их дочери стояли на страже у каждой двери каждого дома. Они держали саксы или секиры и преграждали вход в свои жилища.

Эгиль вытаращил глаза, потому что слышал о таком, но никогда не видел. Все оставшиеся сожители, отцы, братья и сыновья Хусавика явно прятались внутри, надеясь, что Айдэн и его люди не прорвутся и не перережут их.

– Мир, – крикнула какая-то старуха. Одна за другой матроны бросали топоры и саксы на дорогу, когда войско проходило мимо, и подхватывали призыв: – Мир. Мир.

Айдэн молча шествовал мимо них к своему залу. Эгиль был удивлен, когда некоторые женщины улыбались, даже махали рукой, словно были счастливы и ничего не боялись и участвовали в этом старом ритуале только из солидарности со своими соседками.

Он осознал: отсутствующие партнеры и сыновья многих из них, скрывавшиеся вместе со своим старым вождем в сельской местности, возвращались победителями. Но не все.

Многие женщины словно превратились в статуи, застывшие и бледные. Когда новый вождь южан завоевывал свой титул в поединке или битве, он и его соратники часто убивали противоборствующих мужчин и мальчиков. Здоровые и крепкие могли спастись бегством, либо женщины могли спасти своих детей, отправив их верхом на коне, если были достаточно богаты. Но старые, бедные и невезучие, как правило, гибли.

Эгиль видел злые, ревнивые глаза отдельных мужчин и понял, что прольется кровь. Кое-кого из ушедших с Айдэном, предположил он, заменили. Многие из этих сменщиков теперь лежали мертвыми на поле боя, но не все – и южане, видимо, начали понимать, что эти новички теперь их новые «союзники» и маршируют рядом с ними на расстоянии удара меча.

Без каких-либо препятствий Айдэн достиг своего зала. Перед широкой двустворчатой дверью стояла мать на вид не старше пятнадцати лет. Она не держала сакса, зато прижимала к груди двух младенцев. С блестящим от пота лбом она слегка покачнулась при приближении воинов и окинула взглядом облаченного в божью сталь Айдэна.

– Я Ида, Первая Матерь Хусавика, – она почти задыхалась от страха.

Айдэн взглянул на ее маленьких мальчиков – детей своего мертвого врага – затем посмотрел ей в глаза. На его лице было то же презрительное выражение, с каким он смотрел на «вождя» перед тем, как прикончил его.

– Я тебя не знаю, – сказал он с присущим ему спокойствием. – Агнес, дочь Герты, пережила шестьдесят зим в Хусавике и родила пятнадцать пар близнецов. – Он моргнул, оглядывая наблюдающих матрон, затем снова воззрился на девушку. – И однако ты говоришь мне, что здешние женщины выбрали Первой Матерью тебя?

Губы девушки задрожали, но она вздернула подбородок.

– Жрицы, это они так решили…

– Не жрицы – сердце Хусавика, – прорычал Айдэн, – а матери. – Он прошел к центру городского круга. – Я служу богам и этому городу. Скажите мне, кто говорит за вас, матроны. Скажите мне вашу волю. Я убью любого, кто оспорит ее, такова моя клятва.

Молодка вздрогнула, но промолчала. Старая, но все еще здоровая с виду матрона сошла со своего порога. Она выждала, пока другие женщины щелкнут языками, постучат в свои дома или одобрительно кивнут.

– Я имею эту честь, предводитель. Я здесь Первая Матерь.

– Агнес, – кивнул уважительно Айдэн. – У вождя должна быть матрона. Моя стара и давным-давно отправилась на Север. – Он пожал плечами. – Мне понадобится другая.

Первая Матерь улыбнулась.

– Мое лоно давно иссохло, посему я отклоняю эту честь. Но Хусавику нужны сильные дети. – Она посмотрела на перепуганную девушку, стоящую перед залом Айдэна, и указала пальцем: – Сожитель Иды мертв. Она строптива и заносчива, но молода и плодовита, и мы будем ее наставлять. Ты примешь ее?

Спрашивать об этом являлось вежливым обычаем, но у Айдэна не было выбора, как и у Иды. Он кивнул, и лицо Первой Матери посуровело.

– У нее два сына. Ты принимаешь их?

Айдэн оглядел своих воинов и застывших в дверных проемах матрон, и вновь принял презрительный вид.

– Вождь карает мужчин, а не мальчиков. Я принимаю их.

Женщины, казалось, дружно перевели дух; некоторые наконец отошли от дверей, как будто испытание закончилось. Но Айдэн поднял руку, и собравшиеся замерли.

– Теперь скажи мне, Первая Матерь… – Его негромкий голос отвердел. – Сколько женщин в этом селении взяли в партнеры более чем одного из моих вассалов?

Старуха взглянула на Иду, дернула глазом, затем выплюнула из беззубого рта желтокорень. Она внимательно вгляделась в лица воинов.

– Семеро, вождь.

– Пусть они выйдут вперед.

Старуха сделала глубокий вдох и кивнула. Другие женщины смотрели на нее в беспомощной панике, но она проигнорировала их и выкликнула семь имен.

Все те, кто выступили вперед, оказались молоды, бездетны или беременны. Не иначе они были новоиспеченными матронами, когда сожители взяли и бросили их, чтобы последовать за вождем-изгнанником, понятия не имея, вернутся ли обратно.

Южные вассалы Айдэна стукнули мечами по щитам, топнули ногами или издали гортанные звуки. Они расступились и образовали кольцо вокруг центра городка, пока внутри не осталось только четырнадцать мужчин.

Такого Эгилю тоже еще не приходилось видеть. Он видел страх на лицах северян и поневоле испытал жалость, ведь они, бесспорно, последовали за новым вождем из своих домов, не имея особого выбора, затем, к великому потрясению и радости, получили новых молодых партнерш с землей и